Зубровский

Казалось, очередь была готова растерзать именно ее. Словно все догадывались, что это из-за таких, как она, усилен входной контроль.

— А я говорю, это не вы! — настойчиво повторил контролер.

Из толпы вдруг выпорхнул какой-то взъерошенный парень, чем-то похожий на мотылька.

— А кто в паспортах вообще похож на свои фотографии? — нервно проговорил он.

Невольно все стали рассматривать свои фотографии. Очередь возбужденно зашептала:

— Да-да, он прав…

Это произносили на всех языках. В очереди было много иностранцев. Кто-то рассмеялся.

— Если бы всех пропускали по этим фотографиям… — продолжил парень.

Очередь дружным гулом поддержала его.

— Выйдите, пожалуйста, — подчеркнуто вежливо сказал контролер.

Фатима с ужасом подумала — не ее ли просят выйти из очереди, но потом с облегчением обнаружила, что эти слова относятся к мотыльку, и улыбнулась таможеннику. Она знала, что в зависимости от личностных особенностей и мировосприятия проверяющих пассажир может быть досмотрен либо тщательно, либо поверхностно: все зависит от их настроения в данный момент.

— Прошу вас выйти из очереди, — суровым тоном повторил контролер.

Мгновенно вся возбужденная до предела очередь объединились против парня, единственного ее защитника.

— Выходи, выходи, — послышались грубые мужские и женские голоса, — нечего задерживать.

Парня мягко и решительно оттеснили в сторону, и он на глазах у всех стал быстро превращаться из мотылька в гусеницу. Его плечи опустились, тело обмякло.

— Господа, по-моему, вы не в своем уме, — растерянно пробормотал он.

Очередь дружно пронзила его множеством убийственных взглядов. Помощник контролера, маленький человечек с остреньким носиком и редкими колючими усиками, решительно выступил вперед.

— Вы, кажется, что-то сказали? Прошу уточнить, кто это не в своем уме? А? Ваш паспорт!

— Вы не так меня поняли, — тихо выругавшись, мотылек протянул паспорт.

— Я отлично вас понял, — контролер забрал его паспорт, сунув себе в нагрудный карман. — Вы задержаны…

— Задержан? — заволновался парень. — За что? Я что, террорист?

Ох, не надо было произносить этого слова…

Как только оно прозвучало, помощник схватил рацию и произнес: «Двадцать два!». Это, видимо, был условный сигнал, по которому из дежурки выскочили еще двое охранников и подхватили паренька под тонкие руки-крылья.

Контролер проштамповал паспорт «затылку». У Фатимы отлегло от сердца. Она поняла, что теперь внимание на контроле будет переключено с нее на мотылька. И действительно, войдя в раж, контролер теперь штамповал паспорта, как безумный, совсем не заглядывая внутрь. Пассажиры проходили без задержки. Некоторые торопливо поглядывали на парня, стыдливо пожимая плечами. Один из пассажиров, толстый бородач, похожий на художника, как бы в шутку протянул ему паспорт.

— Это уж точно я, — подобострастно хихикнул он.

Контролер благосклонно усмехнулся его вполне уместной шутке. С чувством юмора у него было все в порядке. Фатима тоже поспешила улыбнуться. Теперь они улыбались вместе, в этот миг они как бы сообща были в заговоре против этого парня.

Чувствуя эту общность, контролер быстро проштамповал ей паспорт. Проходя мимо мотылька, Фатима почувствовала к нему огромную признательность, но постаралась смотреть на него так, как все женщины смотрят на мужчину, который оплошал в их глазах — с презрением и брезгливостью.

* * *

Лежа на кровати в маленькой комнатке, отведенной для него в резиденции эмиссара, инженер Макс Фриш на короткое время забылся в дремоте. Как долго это будет продолжаться? Он сделал все, что от него требовалось, а ему до сих пор не заплатили. И даже не думают выпускать отсюда. Похоже, они вообще не собираются расставаться с ним.

Целыми днями он лежал на своей постели, глядя в потолок, а голову сверлила только одна мысль. Не надо было заходить так далеко в отношениях с чеченцами. Ведь знал, что имеет дело с отребьем. Но теперь поздно жалеть — надо думать, как выбираться. Выпустят ли его отсюда когда-нибудь?

В этот момент раздался стук в дверь, и в комнату вошел Фанум с подносом в руках.

— Ваш обед, господин Фриш…

Фришу было так плохо, что одна мысль о еде вызывала у него отвращение.

— Я не хочу есть. Передайте господину Закаеву, что я хотел бы с ним поговорить…

— О чем?

— О деньгах… Где они? Вы обещали заплатить сразу после выполнения заказа.

Фанум искоса взглянул на него.

— Мы всегда держим слово. Но полмиллиона — крупные деньги даже для нас. Нужно время, чтобы их собрать. Обождите, осталось немного.

— Сколько?

— Немного… — в глазах секретаря инженер прочитал недовольство. — Кстати, вам, наверно, будет интересно узнать, что до вас мы приглашали несколько специалистов с такими же целями.

Фриш насторожился.

— Вот как? И кого же?

— Не волнуйтесь, им до вас было далеко.

— Вы не ответили…

Секретарь остановился у дверей.

— Вы знали Алекса Гринберга?

— Да, — инженер был удивлен. — А почему вы спрашиваете?

Конечно, он знал Алекса. Гринберг был неплохим инженером. Иногда сталкивались по работе. Они не были друзьями, но частенько выпивали вместе, чтобы обсудить общие проблемы.