Звени, монета, звени

Почему, ну почему, Мудрый?! Что может сделать пеший воин против колесницы на открытой местности. Будь мы даже равны по силам — нас просто сомнут в первый же момент, забросают копьями, вобьют по самые зубы в землю. И что за помощь ты обещал? Когда она придет? Откуда? Ведь знают все — Мудрый не вмешивается напрямую в распри людей.

Ожидание и неведение — два самых страшных слова, которые я знаю.

Копыта лучших в Пределе коней сотрясают землю. Уже слышны крики возниц и щелканье бичей. Уже доносится до нас неясным, расплывчатым гулом боевая песня Эората.

— Стоять, — негромко произносит Фрэнк. Я повторяю приказ, стараясь, чтобы мой голос звучал хотя бы вполовину так же спокойно и невозмутимо.

Хлопают по ветру плащи и пледы, храпят кони. Кажется, я уже ощущаю резкий запах пота несущихся во весь опор скакунов. Кажется, уже различаю знакомые лица бывших товарищей по оружию, искаженные криком и жаждой крови. Моей крови.

— Стоять! — В голосе Фрэнка угрожающе звенит сталь. Я вновь повторяю, ору во всю мощь легких, срываясь на натужный хрип.

Нас разделяет какая-то сотня локтей. Я отчетливо вижу на передней колеснице Ронана Нехта. Он сам — и возница, и боец. Напряженные руки слиты с поводьями, спина выгнута и напряжена струной, облако золотых волос развевается на ветру. С морд его взмыленных коней падают крупные клочья пены. Восемьдесят локтей. Семьдесят.

— Стоять!!! — Крик Фрэнка страшен. Он разносится над строем, и его нет нужды повторять. Пот струится по моему лицу, щиплет глаза, но стереть его превыше моих сил — руки мертвой хваткой стиснули оружие, и освободить его сейчас можно, лишь обрубив пальцы.

Шестьдесят локтей. Пятьдесят.

— Дротики!!!

Фрэнк — а вместе с ним и все остальные — делает левой ногой шаг назад, вскидывая вверх руку. Ну же!

Первый ряд лавы начинает поворот, бойцы в колесницах готовят пращи и дротики. И тут земля под копытами упряжки Ронана расходится, как жадный рот. За несколько ударов сердца гигантский ров рассекает центр равнины надвое. С диким ржанием, ломая ноги, кони рушатся вниз, справа, слева. Колесницы сталкиваются, а сзади напирают всё новые и новые — взявших разгон скакунов уже не остановить.

— Давай!!!

Пятьсот два дротика взмывают вверх и обрушиваются на сломавшийся строй. Убивая и калеча без разбора. Усугубляя и без того чудовищную свалку и панику.

— Еще!!!

— Еще!!!

Ронану повезло. Его не придавил конь, он не сломал шею во рву, избегнул падающей с неба смерти. С мечом в руке он возникает среди облака пыли уже на нашей стороне рва. Миг — и Фрэнк, только что стоявший рядом со мной, возникает перед хозяином Эората. Длинный меч, сжимаемый обеими руками, шутя отшвыривает в сторону легкий клинок Ронана, на полпути меняет направление и сносит златоволосую голову Нехта с плеч. Тело валится назад, а голова, словно повинуясь чьей-то причудливой воле, падает под ноги Фрэнка. Небрежным пинком скинув ее вниз, он наискось рассекает грудь взбиравшемуся следом за господином эоратцу и торжествующе вскидывает окровавленный клинок над головой.

— Дарэг Клив!!! — ору я, бросаясь вперед.

— Дарэг Клив!!! — эхом отдается слитый воедино рев моих бойцов. — Броэнах!!!

Хотя потери эоратцев ужасны, всё больше и больше бойцов выбираются из губительного рва наверх. Мои воины копьями спихивают их обратно, рассекают головы, рубят цепляющиеся за край рва руки — теперь не до честного боя.

Фрэнк мечется по полю смазанной тенью. В свалке грудь в грудь для широких замахов его меча просто нет места, но ведь в отличие от наших клинков его оружием также можно и колоть. И он колет, перехватив меч одной правой рукой, а легкий топор в левой рассекает без разбора шлемы и кости. Впрочем, мне особенно некогда приглядываться. Кажется, меня уже несколько раз ранили, но в пылу боя, как обычно, этого не ощущаешь. Всё это будет потом — усталость, слабость от потери крови, боль. А сейчас я хохочу, чувствуя брызги теплой густой влаги на лице. Я — Трен Броэнах, Трен, Запятнанный Кровью. Кровью врагов. Мой меч — продолжение руки, серп косаря, собирающего страшную жатву. Меня не остановить!

А справа и слева, огибая свалку по широкой дуге, уже спешат последние ряды колесниц, вовремя успевшие остановиться. Их не так много — едва ли треть от общего числа, — но этого более чем достаточно. К счастью, оставшиеся проходы слишком узки для развернутого строя. Больше десяти упряжек в ряд там просто не пройдут, да и те не будут иметь места для маневра. На них надо напасть именно там, потому что если хотя бы пара десятков прорвутся и зайдут нам за спину, всё это будет напрасным.

— Ко мне, Нейлы! — Я бешено работаю мечом, стараясь до подхода колесниц уничтожить побольше пеших врагов. — Ко мне!

Первым меня услышал, разумеется, Фрэнк. Пронзив насквозь какого-то эоратца, он швырнул топор в голову другого, уперся ногой в обмякшее на клинке тело, освободил меч и, вновь сжав рукоять двумя руками, превратился в стальную мельницу. Два десятка ударов — и воин пробился ко мне. Я без слов указал ему на приближающиеся колесницы.