Звенья одной цепи

Угодно. Какое милое словечко. Но очень верное, потому что я и собираюсь угодить. Самому себе.

— Мне угодно сказать, что вы мало пороли своего сына в детстве. Сейчас, конечно, уже поздно что-то исправлять, но если пожелаете, окажу всю возможную помощь. Вот только розги раздобуду… Хотя и ремень сойдет, — я сделал вид, что расстегиваю пряжку.

— Да как вы смеете?!

— Так же, как вы посмели определить в городскую стражу начинающего доносчика. Думаете, там мало уже поднаторевших в сем деле?

Руку парня я поймал за запястье в той близости от своего лица, которое не позволяло усомниться: мне намеревались дать пощечину. Так мы еще и из благородных? Человек попроще нашел бы другой способ устроить драку. Что ж, видит Бож, я этого не хотел…

Но еще до того, как мои пальцы привычно сжались, принимая одну из форм, рекомендованных в поединке голыми руками, женщина пронзительно свистнула в серебряный свисток и закричала:

— Стража, сюда! Стража!

Звено второе

Где-то…

Сегодня.

Это случится сегодня.

Или уже случилось? Где-то ночь наступает раньше, где-то позже, и когда мои соседи только будут готовиться ко сну, кто-то уже пустит в свою душу Семя. Не доброе и не злое, а наметившее свои собственные цели, отчаянно чуждое нашему миру и страстно желающее урвать его частичку для себя. Впрочем, именно это нас и роднит: желание владеть.

Клок земли или влюбленное сердце — нет никакой разницы, чьим хозяином слыть. Захватить, купить, выиграть, получить в дар и сразу обнести оградой, неважно, видимой глазу или скрывающейся глубоко в сознании. Стать господином. Правителем и распорядителем, чья ладонь, стоит только протянуть и дотронуться, согревается жаром обладания.

Ненасытные и стяжающие. Их много, но какими бы скверными они ни казались, да-йины выбирают совсем других. Хотя, почему они должны выбирать худших? Для нашего спокойствия? Как бы не так! Любой поединщик стремится заполучить главный приз, иначе к чему вообще затевать сражение? Души чистые, хрустально-хрупкие, робкие и нерешительные — вот самая подходящая почва для Семени. Души тех, кто прежде всего прочего желает стать хозяином самому себе, но иной раз не решается доверить свое желание даже шепоту.

Говорят, с каждым годом добрые люди на земле переводятся все больше и больше. Эти бы слова, да Боженке в уши! А на самом деле все остается по-прежнему испокон веков, и дверей, у которых падут на землю Семена, слишком много, чтобы надеяться на лучшее.

Здесь…

Гриф лютни притягивал взгляд и звал к себе пальцы, но Лодия пока еще находила в себе силы отвернуться. Уже стемнело, вот-вот должен возвратиться со службы муж, и хотя вчера он так и не появился на пороге, спокойного сна не получилось. Скрип оконных створок под случайным порывом ветра, стук двери где-то внизу, шорох шагов сверху — любого звука хватало, чтобы пробудиться от тревожной дремоты.

Нет, Лодию не терзали мысли о том, жив или мертв ее супруг, и чем вызвана его неожиданная отлучка, а в самый темный час ночи, когда глаза закрываются сами по себе, но сознание несколько минут остается на удивление ясным, женщине мнилось, что весть о гибели она приняла бы с большей радостью, чем равнодушное: «Я дома».

Семь лет. Семь долгих и суетных лет, капля за каплей вытянувших все силы и мечты. Все, кроме одной.

Лодия и сама удивлялась, почему до сих пор не выкинула из головы давнее детское желание, родившееся осенними ярмарочными вечерами под треньканье струн лютни заезжего музыканта. Играл он из рук вон плохо, но для маленькой девочки звуки, заставлявшие душу дрожать в такт, показались прекраснейшими на свете. Матушка не стала возражать увлечению дочери, тем паче, в благородных домах умение музицировать привечалось не менее, чем покладистый нрав и рвение в исполнении господских поручений. Но если для опаленной солнцем и припорошенной степной пылью Кейханы годилось и то, чему Лодии удалось научиться, то Веента встретила провинциалку без малейшего интереса. И первый, и третий, и десятый распорядитель музыкальными услугами ответили ей одно и то же. Старательная, достаточно обученная, послушная, а значит, готовая трудиться, просительница была лишена главного. Того, что называют искрой божьей.

Талант нельзя купить или выпестовать на пустом месте, это женщина усвоила твердо. И все же, каждый вечер старательно отводя взгляд от грифа-искусителя, не понимала, почему так до сих пор и не оставила надежд.

Семь лет назад, отчаявшись воплотить в жизнь детские мечты, Лодия отправилась туда, где собирались все молодые девушки, не желающие несолоно хлебавши возвращаться к родительскому очагу — в Дом знакомств. Подобные заведения существовали лишь в больших городах, исполняя ту же самую роль, с которой счастливо и успешно справляется любая деревенская сваха. Мелкий чиновный и мастеровой люд, коему по цеховым уложениям и прочим условиям нужно было обзаводиться супругой, отправлялись в означенный Дом, чтобы уйти оттуда уже с аленной. Временной, или как еще ее называли за глаза, походной женой.