Звенья одной цепи

— Вам было непросто, могу представить. Первый раз решать чужую судьбу всегда трудно. Это забирает почти все силы, что имеются. Вы устали и ухватились за возможность скинуть груз.

Он не спрашивал, а если бы и спросил, я все равно не нарушил бы молчание. Устал? Наверное. Голова уж точно гудела от непривычной работы.

— Я не должен был давать женщин на откуп старику?

Иттан даже не попытался делать вид, что задумывается:

— Вообще-то, вы могли делать все, что заблагорассудится. К примеру, могли согласиться меня повесить.

Его голос прозвучал так беспечно, будто охотник не возражал сломать шею в веревочной петле.

— А вы бы согласились?

Он рассмеялся:

— Думаю, что нет. Хотя…

Это многозначительное «хотя» мне не понравилось. Наверное, потому что после того крохотного представления я подспудно ожидал теперь от охотника за демонами любого действия, выходящего за границы моих представлений о мире. Он остался, рискуя жизнью, только чтобы посмотреть на творимые мной глупости? Не поверю ни за что. Разве только… Никакого риска для него не было. Даже в случае повешения.

— Меня не умиляют женщины в тягости.

— Это я заметил, — подтвердил Иттан. — А знаете, почему?

— И почему же?

— Потому что они носят не ваших детей. Вот будете ожидать собственного наследника, все изменится. Увидите!

И детей я не люблю. Чужих. Еще одно вычитание из суммы достоинств. А осталось ли от нее хоть что-то?

— Да я бы тоже тех девиц не пощадил, не думайте.

А такое признание к чему еще?

— Зачем вы говорите об этом?

— Затем, что сколько людей, столько и будет ответов на один и тот же вопрос. Только вы всегда особняком стоять будете. Вот как тот утес на щите.

А он наблюдательный. Заметил мой интерес к гербу Певено.

— Не знаю, как в столицах, а в наших краях слово смотрителя всегда последнее. Что скажете, то и услышится.

Карие глаза подмигнули, и охотник, еще мгновение назад расслабленно развалившийся в телеге, уже шел рядом с ней.

— Здесь наши дороги расходятся, так что позвольте откланяться.

Дороги? Я вижу только одну, по которой, переваливаясь с колеса на колесо, едет телега.

— Будет случай, еще свидимся. А насчет благодарности…

Все-таки не смог упустить шанс? Ну ничего, зато так он живее и понятнее для меня. Пусть и не особенно хочется платить по счетам.

Иттан со-Логарен надвинул капюшон, пряча разноцветные волосы от порывов любопытного ветра, и шагнул к обочине.

— Прибережем ее на тот час, когда постучусь в вашу дверь и скажу: нужна помощь.

Звено четвертое

Где-то…

Мой наставник, давно уже присматривающий за небесными разгильдяями в свите Божа или ублажающий слух Боженки мудрыми беседами, всегда настаивал на том, что промедление в делах приводит к ускорению бега жизни. Проще говоря, каждую остановку мыслей или тела сравнивал с маленькой смертью. А смерть и жизнь, как известно, враждуют испокон веков, так что, когда человек медлит, он прибавляет силу одной из убежденных противниц. И уж конечно, не самой достойной. Правда, с другой стороны тот же наставник временами вскользь замечал, что торопливость сродни глупости…

Так он и ушел в лучший мир, не оставив мне точного рецепта снадобья на все случаи жизни. Пришлось разбираться самостоятельно. Хорошо еще, что я могу позволить себе остановиться там, откуда другим людям нужно бежать со всех ног и без оглядки.

Значит, у Блаженного Дола все же появился новый смотритель? Отрадно. Уж слишком долго дарственники тянули с назначением, так долго, что ожидание стало перерастать в тревогу. Не дело, когда люди и земли остаются без присмотра даже на седмицу, а тут место отца всея Дола пустовало аж с прошлой осени. Сколько шалостей успели натворить неприкаянные детки за это время? Представить и то боязно.

Но почему же так долго выбирали-судили-рядили в столице? Увязли в череде неотложных и первостепенных дел? Мне думается, попросту забыли о кончине старого смотрителя, а когда спохватились, нужно было вписывать в назначение чье-то имя, и быстро. Что ж, решили. Выбрали. Только похоже, близко к парню не присматривались.

Нет, в голове у него водятся и знания, и умения. В конце концов, не ребенок. Но Бож терпеливый, ты-то куда смотрел? Он же не человек, и хорошо, если пока, а не вовсе. Кукла. Кто за ниточку потянет, тот и заставит танцевать. А то и, если силы побольше приложит, разорвет на разные части.

Этот новорожденный смотритель еще найдет силы пройти по назначенной тропке от начала и до конца, но оказавшись на перекрестке, не знает, куда шагать дальше. Словно давным-давно из него взяли да и выбили вместо дури всю волю. До крошечки. Скажут, что делать, он делает. Не скажут — ждет приказа. Видно в столице совсем очумели, если выбирают, не глядя. Хотя, Боженка с ним. Пусть лучше будет такой смотритель, чем вовсе никакой: найдется, кому и за ним присмотреть. Но вместе с рано поседевшим парнем появился вопрос, над которым и не хотел бы, а надо задуматься.

Как он прошел мимо Сева?

Как ему удалось?

Повезло?

Помогли?