Звенья одной цепи

— Никто ему ничего дурного и не приносил!

Сказано с вызовом и легким налетом отчаяния. Одно из двух: или защитница сама замешана в невинных проделках почившего старика, или ей даже в голову не приходило, что можно поступать иначе, чем действовал «йерте Ловиг».

— Я же сказал: больше не спрашиваю. Незачем. Человек умер, и Бож ему судья.

— Он был хорошим человеком!

От очередного повторения уже набивших оскомину слов мне вдруг стало зябко. Хорошим или плохим, какая разница? Он вел дела, как считал нужным, и если вспомнить наставления золотозвенника, имел на то полное право. Я вообще могу сейчас войти в дом, закрыться и не отпирать дверь до самого наступления лета. Нет, сначала нужно провизией запастись.

— Ньяна, пожалуйста, не надо. Я уже все понял.

— И что же вы поняли?

Вызов в голосе стал рьянее. Не хватало мне еще повздорить с собственной подчиненной в первый же день службы!

— Он тебе нравился. И Нери нравился. И всему Долу, наверное, тоже. Но его больше нет, и к этому нужно привыкать. Я же не смогу стать таким, как он.

— Не сможете, — серьезно подтвердила женщина. — Для этого вам сначала нужно лет на тридцать постареть.

***

Обратная дорога заняла по ощущениям намного меньше времени. То ли я расходился, то ли за разговорами тропинка закончилась сама собой. Пока проходила церемония представления, дом почти не успел остыть, но Ньяна все равно подкинула в теплящиеся угли еще пару поленьев. Подогреть пироги, как выяснилось. А есть после прогулки по свежему воздуху захотелось снова, хотя живот еще сыто упирался в поясной ремень.

— Я так в двери скоро пролезать не буду.

Мое сокрушенное бормотание было живо воспринято защитницей:

— А я вас научу. Это вовсе не сложно, нужно только повернуться особым образом, и все.

Я еще раз оценил стать моей дородной помощницы и не удержался от вопроса:

— Ты всегда была… эээ, пухленькой?

Любая столичная дама сочла бы подобный интерес едва ли не оскорблением, но в Блаженном Доле, видимо, порядки были совсем иные, потому что мне охотно ответили:

— Нет. До службы я была такой же, как йерте Нери. А может, и тоньше.

— Тогда… У тебя есть дети? Или были?

Она непонимающе обернулась. Пришлось пояснить:

— Твоя фигура. Иногда женщины раздаются так после родов.

Моя мать, насколько помню, сохранила тонкую талию. Но вот грудь… Пожалуй, была не намного меньше Ньяниной и вызывала зависть всех соседок, а заодно — вожделение соседей.

— Ах вот вы о чем… Нет, с детьми я подожду пока. А толстеть мне велели.

— Зачем?

Защитница пожала пышными плечами:

— Не сказали, зачем. Но настрого наказали. Тот человек, что меня на службу определил. Говорит, ты вес набирай, как только сможешь, побольше. Мешать он тебе не будет, а потом еще спасибо скажешь, когда служба к концу подойдет.

Еще одна странность. Нам ничего подобного не приказывали. Или помощницу смотрителя готовили совсем по другим правилам?

— Ты пьешь какие-нибудь особые настои?

Ньяна отрицательно качнула головой, даже не раздумывая над вопросом.

Да, тут кроется что-то совсем другое. Может быть, похожее, но куда более действенное. И все же, почему подобным образом не обходиться с сопроводителями? Если можно сразу, с пустого места создать воина, способного победить любого врага, зачем тренировки и прочие истязания плоти и духа? Загадка. Кто-то наверняка знает, в чем она заключается, но этого «кого-то» и меня разделяет невесть сколько миль.

— Скажи, прежний смотритель вел какие-нибудь записи?

— А вы в сундуках посмотрите. Там все его вещи сложены.

Так и поступлю. Но живое свидетельство лучше бумажного. Хотя бы потому, что слова, начерченные пером, обычно тщательно обдумываются, прежде чем доверяются чернильному отображению.

— Посмотрю. А может, и ты мне поможешь?

Как она забавно округляет глаза каждый раз, когда ее удивляют мои вопросы… Честное слово, влюбился бы. Если бы она была хоть вполовину меньше, чем сейчас, а то даже обнять не получится.

— Да что же я могу?

— Например, сказать, какие в прошлом году в Доле были весна, лето и осень. И в позапрошлом. И еще год назад.

— А к чему это вам?

— Мне нужно назначить цены за… всякую всячину. А я даже не знаю, хороший был урожай или нет.

Ньяна засмеялась.

— Это вам к йерте Нери надо было обращаться!

— Я бы обратился. Но ты ведь сама все слышала. Она не собиралась мне помогать.

— Да обиделась она, вот и весь сказ.

— Обиделась? Почему ты так решила?

— А когда девушка из дома выходит да носом шмыгает, разве только не рыдает, что это значит?

Что мое поведение довело ее до слез. Как кочка на ровном месте. Наверное, я бы тоже чувствовал себя не лучшим образом, если бы меня вдруг отставили в сторону в том деле, в котором я дока, и отправились за советом к неучу.

— Если бы она была чуточку помягче…

— Рыжие зазнайки все равно насели бы на вас.

Потому что не хотели терпеть правление женщины. Или потому что она правила недостаточно хорошо?

— Но ведь на осеннюю ярмарку назначать цены должна была Нери?

Ньяна кивнула.

— Она в чем-то ошиблась? Ввела купцов в разорение?