Звенит январская вьюга

Обычно в конце совещания Е. Фурцева обращалась к своему любимцу Л. Утёсову и, восхищаясь его остроумием, ожидала услышать мнение о её речи. Умница Утёсов, наперёд зная, что она обратится к нему, заранее заготавливал очередной одесский анекдот и, рассказав его, давал всем понять, что именно он имел в виду. После анекдота все вместе дружно смеялись.

Возвращаясь к разговору о Николае Павловиче Смирнов-Сокольском, Рознер рассказывал, как после одного из таких совещаний Николай Павлович Смирнов-Сокольский обратился к Е. Фурцевой с просьбой повысить ему концертную ставку:

– Николай Павлович! А какая у вас сейчас концертная ставка? – спросила Фурцева. – У меня кругом бегом в месяц получается около четырёх сот рублей», – ответил Смирнов-Сокольский.

«Дорогой вы мой! – воскликнула Фурцева, – Я – министр культуры и получаю такую же зарплату, что и вы?!»

«Позвольте мне возразить вам, уважаемая Екатерина Васильевна! – сказал С. С.

– Разница в том, что вы эту зарплату получаете, а я её зарабатываю!

В 60-е годы Эдди Игнатьевич по-прежнему много гастролирует со своим оркестром по городам страны. В течение лет в коллективе происходили перемены, но состав оркестра не менялся, оставаясь прежним. Время от времени появлялись новые солисты, менялась оркестровая программа, да и сам оркестр со временем больше стал походить на эстрадно-симфонический. Теперь внимание акцентировалось на концертных номерах, певцах и артистах разных жанров, монологах и скетчах конферансье. В репертуаре оркестра чаще звучала музыка советских композиторов, но при этом перемена репертуара не меняла качества и профессионального подхода, и оркестр продолжал пользоваться успехом в городах, куда бы ни приезжал. Менялось многое, за исключением одного, очень важного обстоятельства в судьбе Э. Рознера. По-прежнему Эдди Игнатьевич не имел доступа на всесоюзное радио и телевидение. В эту пору он много сочиняет инструментальной музыки и песен, сотрудничает со многими известными поэтами. И если порой его песни могли прозвучать на одной из радиостанций, то имя Рознера не объявлялось. И только однажды Э. Рознер со своим оркестром стал участником одной телевизионной новогодней передачи «Голубой огонёк», где он солировал на трубе. Это было зимой 1964 года. Этот телевизионный показ стал настоящим праздником в жизни Эдди Игнатьевича.

Это было незабываемое лето 1964 года.

Стоял жаркий августовский день в курортном городе Сочи, куда я со своими родителями и братом приехали на отдых в летние школьные каникулы. Каждый год, почти в одно и то же время, мы приезжали в Сочи. Обычно в Сочи в это время съезжались десятки тысяч отдыхающих со всего Советского Союза. Люди приезжали, чтобы понежиться под ласковыми лучами жаркого южного солнца и поплавать в прозрачно-бирюзовых водах тёплого Чёрного моря. По всему побережью тянулись бесконечные пляжи. У детей был свой распорядок дня. С утра мы шли с родителями на море, а вечером я и мой брат Леонид шли в порт, где занимались ловлей крабов и рыбы, или шли в кино. Дни пробегали незаметно. Город Сочи всегда отличался своим особым ритмом жизни и праздничным настроением приезжающих туда людей. На пляже была особая тёплая атмосфера радости и беззаботности. Всюду расстилались газоны с зелёной травой, большими клумбами и аккуратно подстриженными деревьями и кустарниками. Аромат цветущих магнолий и бело-розовых олеандр ощущался повсюду. По центру города тянулись тенистые аллеи вековых платановых деревьев. В Сочи, в независимости от возраста, любой человек становился моложе своего возраста и чувствовал себя легко. Всюду звучала музыка. Это был поистине райский уголок!

Моя семья поселилась неподалёку от морского порта. Там, во дворе одноэтажных домиков, жила женщина, у которой мы каждый сезон останавливались. В комнате стояло несколько кроватей, стол и пара стульев, а всё остальное размещалось во дворе. И каждый раз, когда я направлялась к маленькому домику, около которого выстраивалась очередь отдыхающих, я с интересом наблюдала за живущей там седовласой, старой женщиной, имя которой было Роза. Громкий голос Розы часто разносился по всему двору. И стоило ей закричать, как тут же со всех концов двора сбегалось множество разноцветных кошек. Она созывала их на обед. И каждая из них, получив свою порцию еды, с благодарным мурлыканьем тихо расходились. Местные, знавшие Розу многие годы, говорили о том, что в её жизни произошла какая-то семейная драма, после чего женщина потеряла рассудок. Часто, выйдя во двор, она выкрикивала одну и ту же фразу с одесским акцентом: «Хочешь поехать в Сочи? Продай последние штаны и поезжай в Сочи!»

Для нас, детей, та фраза в её интерпретации звучала настолько смешно, что мы едва сдерживались от смеха!