Зверь

От того Эйдана Хилла, которого Барр встретила в своё первое утро на лесопилке, не осталось и следа. Он был изнеможен и зол, едва сдерживался в выражениях, и казалось, вот-вот сорвётся на первого, кто попадётся под горячую руку.

— Парни говорят, как только начинается активная разработка угодий, тут сразу такое. Что за место, а?

Он бросил вопрос в воздух, а Эллен показалось, что ей. Она догадывалась о причинах этих происшествий, но ничего ему не сказала. Люди никогда не станут владельцами лесопилки Форт-Келли, здесь другие хозяева. Стало тошно — Барр снова почувствовала себя соучастницей.

Эллен увидела, как из административного корпуса вышел Варгас и, глядя на Хилла, красноречиво постучал по запястью. Он спешил.

— Ещё это, — Эйдан закатил глаза и кивнул в сторону детектива. — Повезу его в «Белый дом».

— Зачем?

— Хочет в архив. И старые дела какие-то поднять.

— Что вы ему рассказали?

— Да, всё. Что здесь какая-то хрень творится. Про нашу с вами поездочку, помните? Про машину вашу…

Эллен с досадой потёрла лоб. Эйдан выложил детективу всё. Теперь Варгас в курсе всех безумных теорий, которые она строила, пока не узнала правду. Барр не могла ни предупредить Хилла, ни остановить его, а уж тем более не могла остановить Варгаса. Это была не её тайна и не ей эту тайну раскрывать, но чувство неотвратимой беды росло в ней со скоростью ветра. У неё оставалось мало времени. Эллен хотела увидеть Адама, пока снова не случилось что-нибудь ужасное.

Адама не было дома. Она не знала, сколько прождала его, сидя на ступеньках крыльца. Смена закончилась и из лесу подтягивались хмурые вальщики. Бишопа среди них не было. Эллен поняла, что пропустила его возвращение, когда отлучилась на полчаса выпить кофе с Пэтти. В его окнах уже горел свет.

Она грохотала кулаками по двери, пока он не открыл ей.

— Что случилось?!

У него было усталое лицо. Бишоп стоял в дверном проёме обнажённый по пояс, с перекинутым через плечо полотенцем — наверное, она вытащила его из душа.

— Адам, я люблю тебя. Наверное, я спятила, но мне плевать, кто ты есть. Я люблю тебя…

Эллен поняла, что впервые в жизни сделала всё правильно. Что впервые её мысли, чувства, желания не расходились с поступками и этот эмоциональный порыв она не станет вспоминать с досадой. Даже если Адам закроет перед её носом дверь, она не пожалеет о своих словах.

Бишоп не закрыл дверь. Распахнув створку шире, он босиком вышел на крыльцо, схватил её за плечо и втащил в дом. Его объятия были красноречивее слов — он приял её признание, поверил в него. Простил её.

Не было ничего важнее этой секунды. Объятий было недостаточно, поцелуев мало, Эллен отрывалась от его губ лишь для того, чтобы судорожно втянуть ртом воздух. Она принимала его безоговорочно — и душой, и телом — чувствуя, как под его крепкими рёбрами биение сердца наращивает ритм. Эллен теперь знала наверняка, какая дикая мощь таилась в его теле. Слепая ярость в чистом виде лилась по его венам, но она ощущала, что сумела укротить, подчинить себе эту стихию. От одной этой мысли возбуждение росло, а сердце в груди готово было разорваться на куски.

Невыносимый жар его тела, казалось, вот-вот расплавит ей кожу, но она не могла отодвинуться от Адама ни на дюйм, словно боялась, что он вдруг исчезнет в темноте. Они сидели на краю постели лицом к лицу, но не видели друг друга — в комнате не горел свет, а луна и звёзды скрывали низкие тучи, полные снега. В этом положении, крепко обхватив ногами его спину Эллен, она остро ощущала его внутри. Затуманенное удовольствием сознание озарялось редкими вспышками боли, когда Адам слишком резко насаживал её на себя и слишком крепко сжимал её покрытое гематомами тело.

В словах больше не было нужды, их заменял единый ритм тел, лёгкие направляющие прикосновения, тихие, рваные выдохи. Кричать не хотелось, не хотелось нарушать тишину, не хотелось делиться сокровенным даже с безмолвными стенами комнаты. В каждом движении было столько надрывной страсти, словно это их последний раз — Эллен чувствовала это где-то в глубине души, и это единственное, что она принимать не желала.

Она захлёбывалась очередным оргазмом, тычась лбом в подушку, когда Адам любил её сзади, как делают это животные. Эллен вскрикнула. Томное, сладкое послевкусие разорвал неожиданный укол боли в области шеи — завершаясь, Бишоп прокусил ей кожу.

В голове гудел колокол, Эллен едва расслышала, как он корил себя и извинялся. Она дернула его за руку назад, когда он едва не сорвался в ванную за перекисью.

— Что здесь смешного? — спросил Адам, развернув её лицом к себе.

Он смотрел на неё обеспокоенно, а Эллен улыбалась, словно чокнутая. Ей нравились линии крови, размазанные по подушке, словно она лишилась невинности именно здесь и сейчас, именно с ним. Она так и не ответила ему.

— Ты точно спятила.

Покачав головой, Бишоп улыбнулся, откинулся на постель и потянул её за собой. В его улыбке, в умиротворённых чертах лица, в его плотном молчании и взгляде, устремленном в потолок, сквозила грусть, и он не спешил ею с ней делиться.