Зверь

Голос хрипел, у папы были пустые глаза и бледные щеки, но все же он улыбался. В следующий момент Мирко оказался притянут в объятия, и он тут же заметил, что что-то изменилось. Папа осунулся, кости проступали сквозь рубашку. Это так напугало Мирко, что он не рискнул нормально ответить на объятия, о которых так долго мечтал.

– Привет, папа, – прошептал он папе в ухо, которое стало ниже, ниже, чем рот Мирко. Он подумал: это он так сильно вырос за три года или его высокий отец так сильно уменьшился? От него исходил слабый запах, которого раньше не было.

Мирко осторожно отпустил папу, слегка отстранился, чтобы разглядеть его получше. Папа все так же улыбался, но за этой улыбкой скрывалась история, которую Мирко боялся услышать.

– Да ты уже совсем взрослый, – сказал папа и похлопал его по плечу. – Три года – срок немалый.

Да, Мирко изменился. И теперь он боялся того, какие перемены ждут его дома.

Кто-то помахал, когда они вышли со станции, и папа Мирко вежливо кивнул в ответ, не останавливаясь. Он шел уверенно, но медленнее обычного, словно ему приходилось задумываться о том, чтобы правильно ставить ноги.

Мирко обратил внимание, что с прошлого раза здесь прибавилось автомобилей, но по сравнению с Америкой их все равно было мало. Запряжен был все тот же старый мерин, какого Мирко и ожидал увидеть, и стоял он там, где папа его оставил. Он был воплощением надежности, такой же старый и седомордый, как и всегда. Мирко поздоровался, конь сначала протянул ему мягкую морду, потом потерся широким лбом о его грудь. Мирко почесал его по обе стороны шеи и зарылся лицом в жесткую челку. Лошадь пахла так, как и должна. Ему захотелось так и остаться стоять. Животные. Как он по ним скучал.

Он хотел было подобрать свою большую сумку, но той не было. Папа как раз закидывал ее на повозку, ему явно было тяжело. Мирко отпустил лошадь и пошел на помощь, но не успел.

– Сядешь в телеге? – спросил папа, усаживаясь на козлах и беря в руки вожжи. Рубашка казалась ему велика. Он улыбался Мирко.

Мирко покачал головой и запрыгнул на место рядом с ним.

– Нет, я хочу сидеть с тобой.

Папа поцокал, повозка, вздрогнув, тронулась, и он ощутил неожиданное счастье. На мгновение он закрыл глаза, чтобы насладиться стуком копыт сначала по старому серому асфальту, потом по брусчатке, по мере того, как они двигались по городу. Он рассматривал старые дома, хаотично разбросанные, вместе с тем в кривой гармонии с узкими изогнутыми улочками и чуть более широкой главной улицей.

Перед небольшой ратушей сидела компания мужчин, включая самого мэра, они играли в кости, попивая вино из бидона, спрятанного в тени под одним из раскладных стульев. Никто и взгляда не поднял, как Мирко с папой проезжали мимо; их туманные взгляды были устремлены на руку человека, который тряс кубики. Вскоре после того, как они проехали мимо, раздался мужской рев. Лошадь не испугалась, но все же чуть повернула ухо назад.

По другую сторону города долина расширялась к горам, вмещая многочисленные поля и разбросанные фермы. На некоторых полях видны были маленькие простенькие каменные домишки, в которых можно было укрыться от дождя или найти тень, когда полуденное солнце безжалостно палит дрожащую природу. Посередине текла река, вдоль нее клеилась узенькая полоска леса. И еще шоссе, соединявшее города долины с юга на север; посыпанные гравием дорожки, отходившие на восток и запад во все концы; низенькие каменные изгороди, тут и там подпирающие изогнутые оливковые деревья и старые кипарисы, стоявшие против ветра, как покосившиеся солдаты. Спиной к восточным горам стоял дом Мирко и ждал его.

Городские звуки копыт и моторов, играющих и плачущих детей, смеха и криков торговцев постепенно стихли, сменившись изредка нарушавшейся тишиной. И еще тихим звоном церковного колокола, созывавшего на погребение.

– Помнишь пару глухих, что всегда ходили вместе и кричали друг другу? Это они умерли, – объяснил папа Мирко.

– Оба? – удивился Мирко.

– Да, упали замертво во время одной из обычных прогулок. Многие это видели. Один что-то крикнул, другой рассмеялся. Сначала один упал, потом второй, словно они были связаны невидимой нитью. Так мне рассказывали. Оба громко смеялись, лежа на земле. А потом стало тихо. – Папа сделал паузу. – Говорят, так все и было. Упали, посмеялись и умерли друг с другом рядом. С двенадцатым ударом часов.

Мирко задумчиво посмотрел на вереницу одетых в черное людей, стекавшихся в церковь. Он заметил, что многие спокойно улыбаются, словно бы горе их не настоящее.

– Красивая смерть, да? – тихо сказал он.

– Да, я тоже так подумал, когда мне рассказали. Когда прожили долгую счастливую жизнь друг с другом, можно только мечтать уйти отсюда вместе.

Мирко кивнул, но не смог ничего сказать. Он почувствовал, как внутри затягивается узел, словно он скучал по чему-то, что еще не потерял.