Зверь

Отцу пришлось обхватить стакан обеими руками, чтобы сделать глоток. Они были похожи на скрюченные когти.

Мирко подумал о сестрах и брате. Он понял, как безумно давно они в последний раз сидели вокруг этого стола все вместе. Он даже не знал, где они сейчас живут.

– А остальные… они знают, что… – Голос у него ослаб.

– От твоих сестер мы ничего не слышали. Они где-то далеко, у них свои дом и дети. И скотина, от которой они не могут уехать. – Отец осторожно постучал по столу негнущимися пальцами. – У каждого свои обязанности. Так уж заведено.

– А брат?

Во взгляде отца пробежала тень.

– Ах, брат. Мы ожидали, что он приедет летом, но вместо этого заехала пара ребят, передали сообщение от него. Они рассказали, что с его женой случилось несчастье в кузнице, дело серьезно. Теперь ему приходится справляться в одиночку, пока она не поправится. Он должен ухаживать за ней и ребенком и работать. – Отец Мирко запнулся. – Вот видишь… он не может…

– Ты попросил ему передать?

– Нет, они ехали на юг. К тому же не думаю, что ему нужно знать… не сейчас. – Он осторожно покосился на Мирко. – Я так рад, что ты вернулся, мой мальчик.

Мирко посмотрел на отца, сидевшего напротив с храброй улыбкой. Он взял его скрюченную руку, сухую и теплую, как земля снаружи, и каждой клеточкой ощутил, как сильно он любит этого человека.

– Не понимаю, почему вам с мамой надо все это переживать. Вы такого не заслужили, – прошептал он.

Отец легонько пожал его руку.

– Мирко, мы с мамой прожили отличную жизнь. Мы очень благодарны, и Господь позаботится, чтобы мы достойно ушли отсюда. Мы сейчас не главное. Важнее, что мы оставляем. Вас! Вы сейчас самые главные. И я нисколько не сомневаюсь, что вы все четверо справитесь. Вы унаследовали стойкость вашей матери. – Он добродушно улыбнулся и тепло посмотрел на сына из-под кустистых бровей. – Мы очень вами гордимся.

– А ферма?

– Ферма принадлежит тебе, если захочешь. Если нет, близнецы с удовольствием возьмут ее. Ты волен выбрать сам, Мирко. Твой брат захотел совсем другого; ты тоже, может быть, особенно теперь, повидав мир, расправив крылья, выберешь иную жизнь. Я всегда представлял себе, как ты станешь жить здесь на ферме. Но чем ближе я к концу жизненного пути, тем больше я думаю, как важно прожить такую жизнь, какой действительно хочешь. Мое сердце всегда было здесь, с твоей мамой, я никогда не желал другого. Никогда. Но если твое сердце лежит в других краях, пообещай мне следовать за ним.

Мирко кивнул и подумал о Данике.

И о Леоне.

Потом о Карле.

Отец явно это заметил.

– Может быть… Может быть, Мирко, тебе лучше уехать отсюда, как только нас не станет. Найдешь себе женушку, осядешь. Заведешь семью. – Он сделал паузу. – Не думай о соседской ферме, она проклята. Если будешь и дальше ходить к этим людям, это принесет тебе одно несчастье. Поверь старому отцу. Тот мальчишка приносит одни несчастья. Наверное, и мать его тоже.

Он снова сжал руку Мирко.

– Послушай. Найди себе женщину, похожую на мать. Хорошую, крепкую бабу. Тогда ты станешь счастлив. Один только раз за все эти годы у меня было желание и веский повод побить твою маму.

– Ты это сделал? – изумленно спросил Мирко.

– Нет, не успел я занести руку, как она отвесила мне такую оплеуху, что больше подобного желания у меня никогда не возникало.

Отец улыбнулся от воспоминаний.

– Она вовсе не собиралась бить меня. Она сделала это рефлекторно, но я едва не лишился пары прекрасных чувств. Потом она извинялась и целовала меня… так нежно, что я очутился на небесах. Мне не оставалось иного, как простить ее.

Из уголка глаза стекла скупая слеза. Щеки порозовели от алкоголя. Становилось видно, что он не привык пить.

– Что же наделала мама, что ты захотел ее ударить? – спросил Мирко. Он ни разу не видел, чтобы отец распускал руки, ни с людьми, ни с животными.

– А вот этого я сказать не могу. Могу только намекнуть, что она нарушила одну из десяти заповедей.

Мирко уставился на отца, потеряв дар речи.

– Не может быть! Какую заповедь?

– Какая разница. Это было так давно, и все уже прощено.

Отец покосился на него и подмигнул. Губы слабо улыбались, и на мгновение он напомнил Мирко молодого паренька.

– Даже лучшие из нас могут согрешить, мой мальчик.

Никогда еще Мирко не испытывал такой благодарности.

Мирко пришлось помочь отцу встать.

– Пусть мама отдохнет спокойно, – прошептал он. – Когда я хочу подремать, я обычно ложусь в твою постель, чтобы не мешать ей. Может, ты в это время приглядишь за скотиной?

Мирко кивнул и проводил отца в постель. Комната мальчиков была такой же, какой он ее оставил, разве что на ночном столике в пепельнице лежала трубка. На письменном столе были сложены все письма Мирко из Америки. Отец кивнул в их сторону.

– Спасибо за письма, сын. Мы с мамой читали их друг другу. Большим счастьем была возможность таким образом наблюдать за тобой. И знай, что мы очень благодарны за деньги. Без них нам бы пришлось отойти от управления усадьбой раньше времени. Теперь мы сможем здесь умереть. Это хорошо. Все так, как должно быть.