Читаем Зверь лютый. Книга 22. Стриптиз полностью

-- И князь-волки бегут у стремени...

И исчез. А Чарджи с Салманом начали выяснять - кому первому на таких звездчатых шпорах ездить.

Что крепить нужно двумя ремешками - я сообразил. Но дальше пошли вариации... я туда и не совался. Самим ездить - пусть пробуют.

Тяжёлых коней в бою защищают. Бока - попонами. Обычного потника под седлом недостаточно. Сходно - грудь. Покрывало до колен. Показал. Как по картинкам европейских рыцарей помню.

Головы коней - закрыли железными личинами.

На Руси первое упоминание - про коня Даниила Галицкого в 1252 году. Есть и на полвека старше, первая в Европе, боевая маска коня с Поросья. Маска... простенькая. Но храп, щёки, уши и затылок закрывает. Так что спрогресснул не сильно, на пол-столетия.

И, факеншит, меня ж останавливать некому! - спрогреснул дальше. По Бармалею. Конские маски раскрасили. Нарисовали акульи зубы "пилочкой". Теперь бы ещё фосфора найти... чтобы светились...

В том же описании про князя Данилу - конские кожаные куяки. Мне... пока рано. Кожевенники мои ещё с сапогами для людей разобраться не успевают.

Отдельная тема - подковы. На "Святой Руси" - уже лет двести. Подковывают - купеческих коней. Которым ходить по плотной, утоптанной земле накатанных дорог, улиц, по льду. Возницы знают, что нельзя "на неподковане коне по кольску пути гнати".

Изредка подковывают коней тяжёлых бронных всадников.

Это "изредка" - общее правило. Настолько, что уже и остатки тяжёлой французской конницы, уходя в 1812 году из Москвы, были нековаными. Первые же заморозки их добили. Не только температурой - плотностью замерзших дорог.

Другой вариант - ледоходные шипы. Заимствованы у скандинавов, бывают обувные и конские. На "Святой Руси" используются широко уже лет двести. Подковывают, обычно, передние копыта, шип - 6 см. Княжеские дружинники используют довольно часто. Сделали, поставили.

Вот четыре коня. И на них пять умников. Ещё и Артёмий не пропустил высказаться. Не считаю кучи народа, которым просто... увлекательно.

Крестьянских коней, после "обдирания Пичая" - у нас много. Есть и приличные. Поставили десяток "на обкатку". Людей, конечно, не коней. Аккуратно отработать некоторые элементы боевой подготовки.

Аккуратно, я сказал!

А, один чёрт. Побили лошадок.

Одного коня запалили, другого простудили, третий ногу сломал. Идиоты! Но за эти месяцы, пока я подпрыгивал, прогрессировал и на разные лады чирикал, мои вояки и мастера смогли и оснастку для коней составить, и людей чуток поучить.

Негромко, без визга, грома и пыли, шло пополнение моих отрядов. Как это делается - я уже...


Повторюсь. В умах многих моих современников засело: "на воинов учили с раннего детства".

И это - правда. Но - не вся.

Два вопроса:

- что такое "раннее?".

- что такое "учили"?

Например: на Руси найдено 11 детских шпор. Из нескольких сотен. А теперь сравните тиражи школьных учебников и чего-нибудь... "для взрослых".

Ещё вопрос: сколько лет должно быть ребёнку, чтобы он доставал шпорой в "правильное" место на боку коня?

Энгельгардт описывает десятилетнего подпаска, который в состоянии зарядить старинную фузею, положить её на сук дерева и бабахнуть в сторону волка. Это - "выучен на гренадера"? Или, всё-таки, на подпаска?

Святослава-Барса в четыре года посадили на коня, дали копьё, велели кинуть. Это - обучение "на конного дротометателя"?

Копьё упало к ногам коня, но - "Князь копьё кинул, знак подал. В атаку!". Выучен на главнокомандующего?

Ребёнок в пять-шесть лет радостно машет палкой, сбивая крапиву вокруг мусорки. Это "воинское научение на мечника"? Или - общая манера всех мальчишек в этом возрасте?

Младенцу дают погремушку. Это детская забава или "развитие мелкой моторики для эффективного втыкания мизерикордии в стыки рыцарского доспеха"?

Учить ребёнка "воинским навыкам" невозможно. Просто потому, что эти навыки - взрослого человека. Уточню: "воинская взрослость" здесь - с 15 лет.

Основная часть "воинского обучения с детства" - обучение прислуги. Напои коня, почисти, выкинь навоз, расчеши хвост, подай вина, заштопай камзол... годами. С точки зрения собственно боевой подготовки - бездарно потраченное время.

Но и собственно "обучение на воина по-средневековому" содержит две системных ошибки.

1. Непрофессионализм учителей.

Это... катастрофа. В дворянских семьях в наставники ставят слуг с боевым опытом. Такой - может показать. Один-два-три приёма. И не может - объяснить. Что и почему он делает. Потому что вообще говорить не умеет! Это воину - не нужно! Хуже - опасно. В строю, как в церкви - не курить, не болтать. Болтуны - в строевых не живут. Пристраиваются. К кухне, к штабу. А реальный вояка... Может рассказать истории из своего боевого опыта. Набором хмыков и ухмылок, матов и махов. Разными частями тела.

Поразительно: никто не поведёт своего ребёнка в школу, где у преподавателей нет педагогического образования. А лучше - многолетнего успешного опыта. Но процесс обучения малограмотными средневековыми "физкультурниками" - описывается как чуть ли не вершина воспроизводства воинской элиты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Облачный полк
Облачный полк

Сегодня писать о войне – о той самой, Великой Отечественной, – сложно. Потому что много уже написано и рассказано, потому что сейчас уже почти не осталось тех, кто ее помнит. Писать для подростков сложно вдвойне. Современное молодое поколение, кажется, интересуют совсем другие вещи…Оказывается, нет! Именно подростки отдали этой книге первое место на Всероссийском конкурсе на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру». Именно у них эта пронзительная повесть нашла самый живой отклик. Сложная, неоднозначная, она порой выворачивает душу наизнанку, но и заставляет лучше почувствовать и понять то, что было.Перед глазами предстанут они: по пояс в грязи и снегу, партизаны конвоируют перепуганных полицаев, выменивают у немцев гранаты за знаменитую лендлизовскую тушенку, отчаянно хотят отогреться и наесться. Вот Димка, потерявший семью в первые дни войны, взявший в руки оружие и мечтающий открыть наконец счет убитым фрицам. Вот и дерзкий Саныч, заговоренный цыганкой от пули и фотокадра, болтун и боец от бога, боящийся всего трех вещей: предательства, топтуна из бабкиных сказок и строгой девушки Алевтины. А тут Ковалец, заботливо приглаживающий волосы франтовской расческой, но смелый и отчаянный воин. Или Шурик по кличке Щурый, мечтающий получить наконец свой первый пистолет…Двадцатый век закрыл свои двери, унеся с собой миллионы жизней, которые унесли миллионы войн. Но сквозь пороховой дым смотрят на нас и Саныч, и Ковалец, и Алька и многие другие. Кто они? Сложно сказать. Ясно одно: все они – облачный полк.«Облачный полк» – современная книга о войне и ее героях, книга о судьбах, о долге и, конечно, о мужестве жить. Книга, написанная в канонах отечественной юношеской прозы, но смело через эти каноны переступающая. Отсутствие «геройства», простота, недосказанность, обыденность ВОЙНЫ ставят эту книгу в один ряд с лучшими произведениями ХХ века.Помимо «Книгуру», «Облачный полк» был отмечен также премиями им. В. Крапивина и им. П. Бажова, вошел в лонг-лист премии им. И. П. Белкина и в шорт-лист премии им. Л. Толстого «Ясная Поляна».

Веркин Эдуард , Эдуард Николаевич Веркин

Проза для детей / Детская проза / Прочая старинная литература / Книги Для Детей / Древние книги
Изба и хоромы
Изба и хоромы

Книга доктора исторических наук, профессора Л.В.Беловинского «Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы» охватывает практически все стороны повседневной жизни людей дореволюционной России: социальное и материальное положение, род занятий и развлечения, жилище, орудия труда и пищу, внешний облик и формы обращения, образование и систему наказаний, психологию, нравы, нормы поведения и т. д. Хронологически книга охватывает конец XVIII – начало XX в. На основе большого числа документов, преимущественно мемуарной литературы, описывается жизнь русской деревни – и не только крестьянства, но и других постоянных и временных обитателей: помещиков, включая мелкопоместных, сельского духовенства, полиции, немногочисленной интеллигенции. Задача автора – развенчать стереотипы о прошлом, «нас возвышающий обман».Книга адресована специалистам, занимающимся историей культуры и повседневности, кино– и театральным и художникам, студентам-культурологам, а также будет интересна широкому кругу читателей.

Л.В. Беловинский , Леонид Васильевич Беловинский

Культурология / Прочая старинная литература / Древние книги