Читаем Зверь лютый. Книга 22. Стриптиз полностью

Лишь после того, как полное неумение и нежелание американских федералов применять холодное оружие в ходе их Гражданской войны, привело к вооружению всадников револьверами - ситуация изменилась.

Лучник с колчаном - не гусар с пистолем. Может сделать несколько выстрелов в атаке. Да и стрела летит иначе, чем пуля - можно бить навесным через головы своих.

Меня успокаивали наблюдения германского посла 16 века, который отмечал удивительную воинскую выучку московитов. Русские дворяне весьма эффективно ухитрялись и конём управлять, и чуть ли не одновременно применять пику, саблю, лук, кистень, в морду... У Ивана Грозного - могли? - И мои смогут.

Чарджи зверел. Я сдуру объяснил ему элемент из подготовки самураев: с коня, скачущего во весь опор мимо забора, нужно попадать в щели между досками. Мне, почему-то, помнится, что из 14 стрел - 10 влетали. Теперь Чарджи днём гоняет новиков, а по ночам пытается самурайничать. Скоро на лицо будет одним цветом со своим чекменем. Я уж успокаивал его, типа:

-- Извини, ошибся. Брось ты это.

А он только шипит. Тут мимо проходил Любим. И я, чисто для прикола, сообщил обоим моим стрело-метателям и палко-натягивателям, что один чувак (1686 г., Киото, Вада Деихати) выстрелил в течении 24 часов 8 тысяч стрел, попадая раз за разом в мишень на расстоянии ста метров. А другой, тоже... экземпляр (1852 г., Масатоки) за двадцать часов выпустил в цель 10 тысяч стрел, попав 8 тысяч раз. Причём луки у японцев... длина доходила, как говорят, до 2.80 м. И чётко асимметричные. Как у гуннов, только наоборот: верхняя часть вдвое больше нижней.

Чарджи зубами заскрипел, а Любим посмотрел на небо, "потусторонне" улыбнулся:

-- Да. Интересно. Надо попробовать.

И через два дня у нас возник дефицит камыша - древков для стрел не хватает.

***

Чисто для знатоков.

Что наконечник с втулкой, что - со штырём, а крепление боевых средневековых стрел отличается от спортивных 21 века - хорошо воткнувшуюся стрелу за древко не вытащить. Поэтому при ранениях ни в коем случае нельзя тянуть - сразу древко выскакивает. Стрелу проталкивают. А уж потом, когда наконечник выйдет наружу - обламывают. Естественно, это возможно только если по пути раневого канала нет жизненно важных органов.

Вытаскивать наконечник назад... существенным расширением раны и вытягиванием в раскачку.

***

Морпехи. Было несколько эпизодов, когда воины перебрасывались водой. Но Дик хотел большего. Ему нужна абордажная команда, палубные стрелки и мечники, корабельная артиллерия...

У меня своего опыта... бой с новгородскими ушкуйниками. Пришлось вспоминать, придумывать, отвечать на неудобные вопросы пытливого мальчишеского ума...

"Самострелина, с заду тянутая...". Хорошая штука. Но ему всё мало. Ладно, сделали хрень, типа струйного траншейного огнемёта. На скипидаре с ацетоном. Понятно, что пиропатрона для создания давления у меня нет. И не надо: аналог "греческого огня" делался на русском флоте ещё во времена Петра Великого.

Ножной насос, двойной резервуар для воздуха, 10-12 атмосфер, дальность струи 15-25 метров. Дальше не долетает - сгорает в воздухе. Предохранительные клапана, автоподжиг, автоматическое выключение при ранении или смерти огнеметателя...

Возможно и сухопутное применение. В специфических условиях. Основная проблема огнемётов первой половины 20 века - защита стрелка и установки - столь острой не является. При огнестреле огнемётчик - лакомая цель. Горит хорошо. А здесь... Ну стукни его булавой по резервуару, испортить - можешь, поджечь - вряд ли.

Надо сделать и проверить на натуре. В Первую мировую немцы применяли огнемёты на Восточном и Западном фронтах. И отмечали, что на Западе пехота противника разбегается - мощный психологический эффект. А на Востоке - нет. Наши так привыкли гореть в своих деревянных домах, что германский огнемёт - хрень обыденная? Не впечатляет?

Про русскую конструкцию "гуляй-город" - я уже... Помниться, Ян Жижка ставил на телеги пушки. Насыщая свою пехоту тяжёлым огнестрелом. А если насытить "огнемётом"? Надо Трифе сказать, чтобы записала для памяти. В книгу "Хорошо бы было...".


В этом ряду и формирование подразделения тяжёлых конных копейщиков. Салман взялся за это дело с восторгом. Уесть Чарджи для него... "мёд и мёд". А дело он понимает. Чуть ли не сотня добровольцев - престиж! настоящим гриднем буду! - были пропущены через руки Салмана. Были пострадавшие. Про коней - я уже... Среди людей - много больше.

Бойцы, надёргавшиеся, набившие шишки на тренажёрах, бурчали всё злобнее:

-- А кони? Кони настоящие где? Что ж мы, так на деревяшках да на тарпашках и будем поскакивать?

Тут... Жизнь-то идёт. Аким в Рязани по осени Живчику мозги вынес. Неоднократно, в особо тяжкой форме. Живчик из княжеских и боярских конюшен собрал полсотни достойных, высоких и тяжёлых коней. Сколько с ними было возни! А с кормом...!

Три месяца на ипподоме - дурдом в три смены. Чарджи гоняет своих "конных стрелков". Беспощадно. Для пешего лучника просто "стрельба сидя" - уже... А уж в движении...!

Артёмий с Ивашкой - "полируют" всех:

-- Драгунами будут.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Облачный полк
Облачный полк

Сегодня писать о войне – о той самой, Великой Отечественной, – сложно. Потому что много уже написано и рассказано, потому что сейчас уже почти не осталось тех, кто ее помнит. Писать для подростков сложно вдвойне. Современное молодое поколение, кажется, интересуют совсем другие вещи…Оказывается, нет! Именно подростки отдали этой книге первое место на Всероссийском конкурсе на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру». Именно у них эта пронзительная повесть нашла самый живой отклик. Сложная, неоднозначная, она порой выворачивает душу наизнанку, но и заставляет лучше почувствовать и понять то, что было.Перед глазами предстанут они: по пояс в грязи и снегу, партизаны конвоируют перепуганных полицаев, выменивают у немцев гранаты за знаменитую лендлизовскую тушенку, отчаянно хотят отогреться и наесться. Вот Димка, потерявший семью в первые дни войны, взявший в руки оружие и мечтающий открыть наконец счет убитым фрицам. Вот и дерзкий Саныч, заговоренный цыганкой от пули и фотокадра, болтун и боец от бога, боящийся всего трех вещей: предательства, топтуна из бабкиных сказок и строгой девушки Алевтины. А тут Ковалец, заботливо приглаживающий волосы франтовской расческой, но смелый и отчаянный воин. Или Шурик по кличке Щурый, мечтающий получить наконец свой первый пистолет…Двадцатый век закрыл свои двери, унеся с собой миллионы жизней, которые унесли миллионы войн. Но сквозь пороховой дым смотрят на нас и Саныч, и Ковалец, и Алька и многие другие. Кто они? Сложно сказать. Ясно одно: все они – облачный полк.«Облачный полк» – современная книга о войне и ее героях, книга о судьбах, о долге и, конечно, о мужестве жить. Книга, написанная в канонах отечественной юношеской прозы, но смело через эти каноны переступающая. Отсутствие «геройства», простота, недосказанность, обыденность ВОЙНЫ ставят эту книгу в один ряд с лучшими произведениями ХХ века.Помимо «Книгуру», «Облачный полк» был отмечен также премиями им. В. Крапивина и им. П. Бажова, вошел в лонг-лист премии им. И. П. Белкина и в шорт-лист премии им. Л. Толстого «Ясная Поляна».

Веркин Эдуард , Эдуард Николаевич Веркин

Проза для детей / Детская проза / Прочая старинная литература / Книги Для Детей / Древние книги
Изба и хоромы
Изба и хоромы

Книга доктора исторических наук, профессора Л.В.Беловинского «Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы» охватывает практически все стороны повседневной жизни людей дореволюционной России: социальное и материальное положение, род занятий и развлечения, жилище, орудия труда и пищу, внешний облик и формы обращения, образование и систему наказаний, психологию, нравы, нормы поведения и т. д. Хронологически книга охватывает конец XVIII – начало XX в. На основе большого числа документов, преимущественно мемуарной литературы, описывается жизнь русской деревни – и не только крестьянства, но и других постоянных и временных обитателей: помещиков, включая мелкопоместных, сельского духовенства, полиции, немногочисленной интеллигенции. Задача автора – развенчать стереотипы о прошлом, «нас возвышающий обман».Книга адресована специалистам, занимающимся историей культуры и повседневности, кино– и театральным и художникам, студентам-культурологам, а также будет интересна широкому кругу читателей.

Л.В. Беловинский , Леонид Васильевич Беловинский

Культурология / Прочая старинная литература / Древние книги