Зверь (сборник)

Так Белый Олень познакомился с народом Файлфьельда.

За два следующих года он стал знаменитостью в этом краю, и много странных историй ходило о Сторбаке Свеггума. Поговаривали, что меньше чем за полчаса он мог прокатить старого Свеггума по всему берегу Утрованда, преодолев путь длиной в шесть миль. Когда снежный оползень погреб под собой всю деревню Холакер, именно Сторбак принес клич о помощи в Опдальстол и вернулся с выпивкой, провиантом и обещанием скорой подмоги, за семь часов дважды покрыв дорогу в сорок миль, усыпанную глубоким снегом.

Когда чрезмерно любопытный Нут Свеггумсен провалился под тонкий осенний лед Утрованда, Сторбак первым откликнулся на его крики, потому что сердце у него было доброе и он всегда готов был прийти на помощь. Он вытащил насквозь промокшего мальчика на берег, и когда они переходили запруду на ручье, тролль-оляпка пел им вслед песню о Белом Олене, Приносящем Удачу.

А потом водяной дрозд исчез на несколько месяцев — наверняка спрятался в какой-то подводной пещере, чтобы в тишине и уюте перезимовать, хотя Свеггум не верил в это ни на грош.

III

Как часто судьба империй оказывается в руках ребенка или даже бывает предана заботе птицы или зверя! Римскую империю выкормила волчица. Поговаривают, что королек, прыгавший по барабану, вовремя разбудил армию Вильгельма III, что в итоге привело к свержению короля Стюарта^[37]. Поэтому неудивительно, что благородный северный олень определил судьбу Норвегии и что песня тролля с запруды оказалась пророческой.

Скандинавия переживала трудное время. Скверные люди, предатели в глубине души, сеяли разногласия между братскими народами Норвегии и Швеции. Все чаще на улицах раздавался клич: «Долой унию!»

Неразумные! Горе вам, что не стояли вы у запруды Свеггума и не слышали, как пел тролль:

Медведь сильнее Ворона и Льва:
Им порознь не спасти свои права!^[38]

По всей Норвегии звучали угрозы гражданской войны и призывы к борьбе за независимость. На тайных собраниях зажиточные граждане с хорошо подвешенным языком рассказывали о том, как страдает страна, и обещали поддержку от неких несокрушимых внешних сил, лишь только народ Норвегии покажет, что готов сражаться за свою свободу. Имя этих сил не произносилось вслух, в этом не было необходимости: люди все чувствовали и понимали. Те, кто был по-настоящему предан Норвегии, начали верить в то, что в стране действительно что-то неладно, и вот она, возможность все исправить. Люди с благородной душой становились тайными агентами этой силы. Страну измучили заговоры, пронизавшие все общество. Король не мог ничего поделать, хотя заботился лишь о благополучии своих подданных. Прямой и честный человек, что мог он противопоставить этому заговору, далеко раскинувшему свои щупальца? Даже его собственные министры пали под натиском ложного патриотизма. Этим простофилям — по крайней мере тем, кто занимал высокие и ответственные посты, — и в голову не приходило, что на самом деле они играют на руку чужаку. Лишь немногие из них, проверенные, отобранные и купленные врагом, знали его в лицо. Их вождем был Боргревинк, бывший ленсман^[39] северных земель. Человек небывалых талантов, член парламента Норвегии, прирожденный лидер, он мог бы стать премьер-министром давным-давно, но несколько беспринципных сделок лишили его королевского доверия. Озлобленный, как он сам считал, отсутствием признания, зайдя в тупик собственных амбиций, он стал готовым материалом для вербовки. Сперва нужно было взрастить в нем патриотизм, но вскоре оказалось, что в этом нет нужды: вероятно, из всей обширной конспиративной сети лишь он один мог нанести удар по унии ради выгоды чужака.

Планы оттачивались, военных офицеров вводили в заблуждение лицемерными речами о том, что «все в стране пошло не так», и каждый ход укреплял Боргревинка во главе всего этого действа. Но тут между ним и «спасителем» случилась ссора по поводу вознаграждения — Боргревинк был готов отплатить ему золотом, но не властью. Страсти накалялись. Боргревинк все так же приходил на встречи, но стал еще активнее перетягивать одеяло власти на себя и даже подумывал обратиться к партии короля, лишь бы утолить свои амбиции. Предав своих последователей, он смог бы купить себе свободу. Но нужны были доказательства; и он принялся собирать подписи на «Декларации прав», что стало бы лишь завуалированным свидетельством измены. Многих предводителей он уговорил поставить эту подпись перед встречей в Лерсдальсорне. Там они собрались в начале зимы, два десятка патриотов, некоторые — высокопоставленные лица, и все — недюжинного ума и могущества. В этой крохотной душной гостиной они строили планы, обсуждая и споря до хрипоты, в этой нагретой теплом печи комнате рождались великие надежды, предсказывались великие деяния.