Зверь (сборник)

Их путь вился, точно крохотный снежный венок, сплетенный первыми порывами штормового ветра, точно водоворот за отрогом Сулетинда на коленях Торхольменбра, где на страже у ворот сидят великаны. Они неслись быстрее, чем люди и звери, вперед и вскачь, и никто не видел этой скачки, кроме ворона, летевшего над ними, и тролля — того самого тролля, что пел на запруде, а сейчас танцевал меж рогов и снова пел:

Норвегии нашей подарит удачу
Белый Олень, что мимо проскачет.

Над Твиндугом они скрылись в снежной дымке, как туман на болотах, уносясь прочь к далеким и мрачным утесам Етунхейма, пристанища злых духов и вечных снегов. Их следы замело бурей, и никто так и не узнал, что с ними стало.

Народ Норвегии очнулся, будто от кошмарного сна. Беду отвратили, никто не погиб, потому что пропали доказательства, и все усилия доносчиков пошли прахом.

* * *

Единственное, что осталось после той гонки, — цепочка серебряных колокольчиков, которую Свеггум снял с шеи Сторбака. Ожерелье победителя, ибо каждый колокольчик означал одну победу; и когда старик понял, что случилось, то тяжело вздохнул и повесил на цепочку последний колокольчик, куда больше остальных.

Больше никто ничего не слышал ни о человеке, чуть было не продавшем свою страну, ни о Белом Сторбаке, который ему помешал. Впрочем, те, кто живет подле Етунхейма, поговаривают, что порою в ненастные ночи, когда метет снег и ветер воет в лесах, мимо проносится на пугающей скорости огромный Белый Олень с бешеными глазами, везущий снежно-белые сани, в которых заходится криком занесенный снегом злодей, а на голове оленя, удерживаясь за рога, танцует белобородый тролль в буром кафтане. Он широко улыбается, раздает поклоны и поет:

Белый Олень,
Приносящий удачу…

Прямо как тот тролль с запруды Свеггума с пророческой песней тех времен, когда березы еще были одеты в свои весенние сережки и Ведущая с бархатными глазами шла поодаль от всех, а рядом с ней медленно и спокойно шагал маленький белый олененок.

Перевод Ольги Образцовой

Под редакцией Григория Панченко

Исторические волки

Эта серия рассказов принадлежит небольшому циклу «Исторические волки», завершенному в 1935 г. Она представляет собой чисто литературное произведение, иногда словно бы забегающее в «альтернативную историю», — хотя, как и в «Легенде о Белом Олене», это у Сетона-Томпсона получилось невольно: порой он слишком доверялся европейским источникам, которые на самом деле тоже оказывались художественной литературой, а не научными или хотя бы научно-популярными работами.

Так, документально прослеженная история Курто (который в соответствующем рассказе совершает деяния, посильные разве что вервольфу, если не вампиру!) гораздо скромнее. На самом деле о нем только и известно, что это был приметный вожак свирепствовавших вокруг Парижа стай. Стаи эти действительно стали серьезной проблемой, от их клыков регулярно погибали не только домашние животные, но и люди, тем не менее все имена, обстоятельства нападений и описания попыток поймать его в ловушку представляют собой «реконструкции» XIX–XX вв. В реальности несколько объединившихся стай удалось заманить в Париж и запереть внутри городских стен примерно так, как это описывает Сетон-Томпсон; но после этого их перебили без особого труда и без жертв, причем нет упоминаний, что какой-то из вожаков был опознан как Курто.

История Жеводанского зверя, наоборот, даже более трагична и загадочна, чем следует из рассказа. До сих пор существуют сомнения, волк ли это был: сравнение с гиеной промелькнуло даже у Сетона-Томпсона, а в некоторых версиях фигурируют и более необычные звери. Тем не менее все события, фигурирующие в рассказе «Зверь», тоже являются достоянием художественной литературы. Единственный достоверный факт — множественные и отчаянно свирепые нападения (впрочем, их жертвами в основном становились женщины и подростки: взрослых мужчин, в том числе вооруженных, La Bête тоже атаковал регулярно, но им, как правило, удавалось отбиться). О реальности всего остального — «оборотничьей» предыстории, мести человеческому роду, гибели галантного Руссильона, драматической финальной охоты — говорить не приходится. Достаточно сказать, что эта «финальная охота» на самом деле оказалась не последней: после того, как был убит огромный свирепый волк (волк ли?), всем казавшийся (или даже в самом деле являвшийся) Жеводанским зверем (или одним из них), нападения прервались на несколько месяцев, а потом возобновились. И только через два года удалось добыть второго зверя (столь же могучего и еще более странного): вот его-то гибель действительно прервала цепь убийств.