Зверь (сборник)

Снаружи, под забором, в зимней ночи стоял Великий Белый Олень, запряженный в сани, но сейчас неподвижный, спящий, ни о чем не подозревающий, повернув голову набок, словно вол. Что скорее решит судьбу страны, горячие мыслители внутри или дремлющий снаружи зверь? Что сыграло решающую роль для Израиля, бородатые советники в шатре короля Саула или беззаботный пастушок, бросающий камни через ручей Вифлеема?^[40] В Лерсдальсорне все повторялось вновь: обманутые убежденным красноречием Боргревинка, все они сунули головы в петли, а свою жизнь и свою страну — в его руки, видя в нем не ужасного предателя, но ангела самоотверженного патриотизма.

Все ли? Нет, не все. Старый Свеггум был там. Он не умел ни читать, ни писать, а потому ничего не подписывал. Он не мог прочитать строки в книге, но неплохо читал человеческую душу. Когда люди разошлись, он прошептал на ухо Акселю Танбергу: «Стоит ли на этой бумаге его подпись?» И Аксель, пораженный этой мыслью, ответил: «Нет». Тогда Свеггум сказал: «Я не верю этому человеку. В Нистиене об этом узнают». Там должна была состояться очень важная встреча. Но как принести им эту весть, было загадкой. Боргревинк вот-вот собирался выехать туда на своих стремительных лошадях.

Глаза Свеггума заблестели, когда он кивнул в сторону Сторбака, привязанного к забору. Боргревинк, полный неукротимой энергии, уже вскочил в сани и стегнул лошадей.

Свеггум снял с упряжи колокольчики, отвязал оленя и встал в санях. Потянул за повод, цокнул Сторбаку и тоже помчал в сторону Нистиена. Лошади взяли хороший старт, но не успели они добраться до восточного холма, как Свеггуму пришлось сбавить ход, чтобы не обогнать их. Он держался позади до самого поворота на Маристуен, где съехал с дороги и погнал оленя вверх по ледяной реке; путь более дальний, но лишь он мог вывести их вперед незаметно.

Клик-щелк, клик-щелк, клик-щелк — постукивали копыта-«снегоходы» Сторбака^[41], когда он пересекал замерзший Хардангер-фьорд. Только зверь, созданный природой северных земель, мог пройти там: лошади это не под силу. Наверху, по левую сторону от них, где дорога была ровной и гладкой, слышался звон колокольчиков и окрики возницы Боргревинка; тот, повинуясь приказу, изо всех сил торопился в Нистиен.

Главная дорога с ровным и гладким покрытием вела кратчайшим путем, а ехать через речную долину было дольше и тяжелее. Но когда спустя четыре часа Боргревинк достиг Нистиена, в толпе он заметил лицо человека, вместе с ним выехавшего из Лерсдальсорна. Всегда внимательный Боргревинк, казалось, не заметил этого совпадения.

В Нистиене никто не подал ему тайного знака — кто-то всех предупредил. Это было серьезно; в такой ответственный момент любой шаг мог оказаться роковым. Чем дольше он размышлял, тем больше его мысли с сомнением обращались к Свеггуму, старому простаку, который тогда, в Лерсдальсорне, даже имя свое написать не смог. Но как тот попал сюда раньше, чем он сам на своих быстроногих лошадях?

Той ночью в Нистиене устраивали танцы; ими предстояло замаскировать тайную встречу. Именно там Боргревинк узнал о стремительном Белом Олене.

Поездка в Нистиен провалилась — виной тому стала скорость Белого Оленя. Теперь Боргревинк спешно собрался в Берген, чтобы обогнать все слухи, иначе все будет потеряно. Существовал только один способ добраться туда быстрее всех. Возможно, новости из Лерсдальсорна уже распространяются. Но даже в этом случае Боргревинк мог доехать до Бергена и спасти свою жизнь, буде такое потребуется, ценой самой Норвегии — если поедет на Сторбаке. Он докажет всем, что с ним стоит считаться. Он никогда не отрекался от поставленной цели, хотя на этот раз ему пришлось пустить в ход все свое влияние, чтобы получить добро старого Свеггума на эту поездку.

Сторбак спокойно дремал в загоне, когда Свеггум пришел за ним. Олень неторопливо поднялся, сперва на задние ноги, затем выпрямил поочередно передние, туго закрутив хвост. Стряхнул сено с роскошных рогов, будто они были связкой хвороста, и медленно вышел за Свеггумом в тугом недоуздке. Он не успел еще толком проснуться, и Боргревинк нетерпеливо пнул его, получив в ответ короткое фырканье, а от Свеггума — искреннее предостережение, но отнесся к нему презрительно. Колокольчики снова украсили упряжь, однако Боргревинк потребовал их снять — он собирался ехать в тишине. Свеггум отказался расставаться со своим любимым оленем, поэтому занял место в конных санях, которые должны были ехать следом. Возница, впрочем, получил от своего хозяина тайный приказ задержать отправку.

Затем Боргревинк устроился в санях за Белым Оленем и на рассвете выехал по своему ужасному делу. С собой он вез документы, обрекающие на смерть многих запутавшихся людей.

* * *