Зверь (сборник)

Фидель, неудержимый в своей отваге и задыхающийся от праведной ярости, бесстрашно ринулся на волков. Но на то, чтобы схватить и растерзать в клочья сильную собаку, им потребовалось лишь немногим больше секунд, чем они доселе тратили на одну овцу. Затем волки вновь вернулись к овцам и продолжили свою кровавую работу, однако тут подоспел Куэльяк-старший, обрушивший на четвероногих разбойников град ударов тяжелого пастушеского посоха с железным острием на конце.

Звери бросились на него. Старый овцевод прижался спиной к скале и встретил их атаку. Отбиваясь из последних сил, он закричал: «Aux secours! Aux secours! Le loup! Le loup!» — «На помощь! Волк!»

Он продолжал орудовать посохом, однако рука его слабела. Куэльяк слышал, как издали спешат к нему другие пастухи, крича на бегу: «Venons! Venons!» — «Мы идем!»; волки, тоже заслышав их приближение, остановились, но он уже получил много ран и не мог держаться на ногах. Воротник прочной куртки, сшитой из нескольких слоев козьей кожи, помог защитить горло, а руками в кожаных рукавах старик сумел прикрыть лицо, но могучий волк, больший из пары, несколько раз глубоко располосовал его бедра, клочьями срывая плоть до самых костей.

Пастушьи рога трубили уже совсем рядом, и слышен был слитный лай нескольких собачьих свор. Волки прижали уши, развернулись и понеслись прочь, почти сразу скрывшись в туче поднятой пыли.

Считанные мгновения спустя подоспела подмога, которую возглавлял Куэльяк-младший. О, какое ужасное зрелище предстало его взору! По меньшей мере двенадцать овец лежали мертвыми, еще больше было раненых, остальные замерли в тупом оцепенении. Мертв, как камень, был и отважный Фидель. А в Куэльяке-отце жизнь еще теплилась, хотя уже было видно: вскоре он последует по сумеречной тропе за своим верным псом.

Сын приподнял старику голову, дал ему хлебнуть вина из походной фляги. «Волк-великан! — бормотал тот уже заплетающимся языком. — Тройной волк, о боже! Спереди — темный, темнее мрака, а по бокам — три светлых полосы, как будто солнечные лучи легли ему на ребра! О боже! Loup Garou, оборотень! Монстр! Воды, воды! Помоги мне, Пресвятая Дева! Боже мой! Мои овечки! Черт побери, будь все проклято, да провалиться этой твари прямо в ад… Мой сын! Боже…»

И старый Куэльяк замолчал навсегда.

* * *

Это был первый случай, когда тот, кого вскоре назовут Жеводанским зверем, напал на человека. И с того момента все изменилось для него. Зверь, испробовавший человеческого мяса и понявший, каково оно на вкус, переступил рубеж: отныне для него перестало быть запретным людоедство…

* * *

Уже на следующий день вся деревня вышла на облавную охоту — так, как выходят на кровную месть или в смертельный бой. Трудно сказать, что воодушевляло людей больше: желание покарать убийц родича и односельчанина, сама кровавая дикость произошедшего или публичное уведомление сеньора де Флора, что за скальп La Bête будет выплачена двойная награда, сиречь двадцать ливров. Возможно, хватило бы и последнего.

Среди охотников было несколько человек, умевших читать следы столь же искусно, как Пьер Куэльяк, а собаки у кое-кого из них были даже лучше. Тем не менее никто не усомнился, что именно Пьеру надо поручить должность «капитана», командира этой охоты.

Поиск начался с того места, где произошла вчерашняя трагедия. Толпу предупредили, что ей пока следует держаться позади, а поиск начал сам Куэльяк и трое-четверо бывших с ним louveterie^[52]: опытнейших ловчих, «волчатников», умеющих управлять сворой охотничьих собак.

Они взяли след сразу. Через пару миль на пути оказалась болотистая местность — и охотники различили на ней отпечатки волчьих лап. Зверей действительно было двое, один из них огромный, а другой гораздо меньше, вероятно, волчица. И меньший из волков хромал, на бегу поджимая поврежденную лапу.

Как же взыграли при этой вести чувства людей и собак! Победно затрубили охотничьи рога — и толпа, все еще державшаяся в отдалении, ринулась вперед.

Отпечатки вскоре исчезли, и погоня замедлилась, потому что след давно остыл. Но ловчие внимательно наблюдали за возглавлявшими каждую свору limier, французскими ищейками с изумительным чутьем, почти не уступающими бладхаундам; эти псы, старые и опытные, уверенно вели за собой остальных. И они, не сбившись, проследили волков до водоема, где те, видимо, искупались, а потом остались там надолго: с этого момента уже и остальные собаки уверенно шли по следу.

Ближе к полудню сквозь лай охотничьих свор прорезался звонкий сигнал рога, извещавший, что волки появились в поле зрения. Это была та самая пара: почти черный самец-исполин и серая волчица обычных размеров. Виновники вчерашнего нападения.

Затем последовал милый сердцу любого охотника торжествующий рев нескольких свор, разом бросающихся на близкую добычу. Но через считанные секунды он сменился отчаянным многоголосым тявканьем; это и отрывистые сигналы рогов свидетельствовали: что-то пошло не так, совсем не так!