Зверь (сборник)

Погоня оказалась короткой: меньший волк был слишком тяжело ранен, чтобы быстро бежать, а больший его не оставил. Поэтому они изготовились к бою — и выбрали для этого очень удачное место в густом кустарнике, с двух сторон огороженном скалами. Большой волк выдвинулся вперед, меньший подстраховывал его. Собаки окружили их и буквально утопили в море звуков, но лай, сколь угодно громкий, на волков впечатления не производил, а приблизиться вплотную псы не рисковали — волчьи челюсти щелкали так грозно, что становилось ясно: первых, кто сунется, ждет верная смерть.

Куэльяк обогнул место грозящего завязаться побоища по дуге и начал карабкаться на одну из скал. У некоторых охотников, включая его, были арбалеты, кое у кого — ружья с кремневыми замками, а один даже запасся мушкетоном с широким раструбом. Но все это, особенно мушкетон, сейчас представляло опасность скорее для собак, чем для волков… Куэльяк надеялся, что сверху откроется возможность для более прицельной стрельбы.

Взобравшись на скалу, он осмотрелся. Отсюда он не видел большого волка, но зато хорошо различал меньшего, на трех лапах делавшего отважные выпады в сторону собак.

Куэльяк прижал арбалет к плечу и нажал на спуск. Прицел был точен: маленький волк испустил почти человеческий крик боли. Большой метнулся к нему, ухватил зубами хвостовик стрелы, вошедшей почти до оперения, одним рывком выдернул ее из тела — но меньший волк, сраженный насмерть, уже оседал на землю. Тогда его напарник, больше не думая об обороне, ринулся прямо на псов, сразу посеяв в их рядах ужас и гибель.

— Стреляйте! — крикнул Куэльяк остававшимся внизу охотникам. — Или мы сейчас потеряем всех собак!

Охотники не выстрелили, но бросились вперед, поддерживая свору всем бывшим у них оружием. Волк увидел, как над головами собак поднялись ружейные стволы и частокол копий; он теперь был один, вокруг него лежало несколько вражеских трупов, мужество его оставалось непоколебимым, но защищать ему было уже некого, а путь вперед перекрыт, так что пришлось выбрать отступление. Огромным прыжком он вышел из окружения и понесся прочь: совершенно невредимый, но полный ярости, обезумевший от потери, с жаждой мести в глубине своей дикой неукротимой души. Эта жажда вскоре станет главным его чувством.

* * *

Охотники, торопясь и мешая друг другу, накладывали пострадавшим псам повязки, смазывали бальзамом прокусы от страшных клыков. Нескольким было уже не помочь, но раненых оказалось больше.

Осмотрели и убитого зверя, действительно оказавшегося волчицей, причем настолько крупной, что при других обстоятельствах она и сама могла бы показаться чудовищем, но рядом с ее исполинским спутником любой волк выглядел мелким. Стрела нанесла ей смертельную рану, а пострадавшая лапа, несомненно, была пробита острием посоха Куэльяка-отца.

— Да, — подтвердил Куэльяк-сын, — наверняка это мой папаша сумел отомстить за себя. И еще скажу вам: адский зверь, главный его убийца, — это тот черный звереныш, дьяволово семя, которого я помимо воли пощадил день в день три года назад. Тогда он с помощью сатаны сделал знак креста и заставил меня остановиться. А потом из него получился Loup Garou, оборотень, волк-демон. Я ведь еще в ту пору почуял, что дело нечисто, а теперь знаю это точно. Но — и свидетель тому крест, оскверненный этой тварью! — оборотню не уйти от меня! Я буду идти по следу, пока есть силы, хоть всю оставшуюся жизнь, мою или его…

Погоня действительно могла продолжиться тотчас же, до темноты еще было далеко, но толпа уже утратила воинственный пыл. Все потянулись обратно в деревню, неся раненых собак и, в качестве малого подтверждения триумфа, тушу волчицы — «супружницы оборотня». Некоторые крестьяне шепотом клялись себе, что вообще-то в гробу они видали такую охоту и больше их на нее не заманишь; другие угрюмо обдумывали меры, которые надлежит предпринять для защиты своих стад от волков. Лишь Куэльяк думал о том, что ему понадобится для продолжения охоты: лучшее оружие, натасканные на волков свирепые собаки… А также, конечно, придется заказать молебен и освятить в церкви какой-нибудь из охотничьих амулетов — без этого с Loup Garou, всем известно, сладу нет…

* * *

Тем временем тот, кого они называли Loup Garou, вскачь несся через лес, пересекал болота — и мрачно, без страха ждал, когда же до него опять донесется собачий лай и медноголосая перекличка охотничьих рогов. Но преследователи не возобновили погоню: слишком дорогую цену они заплатили за свой малый успех. На сегодня этого оказалось более чем достаточно и для псов, и для людей.