Зверь в отражении. Трилогия в одном томе

– Не упрямься, Мариус, – она провела языком по его нижней губе, слегка прикусила.

Он сжал руку на её горле. Ведьма, продолжая все также улыбаться, дотронулась до его запястья. Обдало холодом, он зарычал, усиливая хватку, но затем почувствовал тепло. Сбитые костяшки стали исцеляться. Живительная магия, устремилась к плечу, разлилась по всему телу, постепенно снимая боль, собираясь в солнечном сплетении и ниже в паху.

Мариус стоял с закрытыми глазами и чувствовал горячее дыхание Истинной, прикосновения и не заметил, как обнял её. Провел ладонями по талии и принялся развязывать тугую шнуровку платья. Кхалесса рассмеялась, и он порывисто поцеловал её: жестко, требовательно, кусая губы, желая почувствовать кровь заклинательницы на языке. Древняя не уступала.

Они переместились. Заклятие у Кхалессы выходило таким простым и не вызывало терзающих ощущений. Темноту в комнате разгонял одинокий светильник.

Это было самым настоящим помешательством. Мариус застонал от нахлынувшего возбуждения. Кхалесса выгнулась в его объятьях, запрокинула голову. Он приподнял её, усадив на стол.

Серебряный поднос и прочая посуда полетели на пол. И этот пронзительный звон заставил его очнуться.

Что он, во имя Тьмы, делает? Моргот замер и мотнул головой.

Она причина всех их бед! По её воле он только что убил троих мерзавцев и Стрикса. Убил, даже не моргнув глазом. Последний не заслуживал такого простого конца. Он должен был страдать. Скулить и просить о милосердии. Этого было недостаточно!

Теперь она тоже манипулирует им? Он судорожно вздохнул, прислушиваясь к себе.

Нет!

– Убирайся! – прозвучало хлестко и холодно.

Растерянный взгляд. Поджатые губы, распухшие от поцелуев. Грудь тяжело вздымалась. Она подтянула рукав платья. Вовсе не страшная ведьма. Видеть её такой, высшая награда. За все, что она сделала.

Но Истинная быстро собрала остатки гордости. Вздернула подбородок, недобро блеснули черные глаза.

Дверь хлопнула и беспощадная боль вернулась.

Мариус же улыбнулся, впервые за несколько недель. Он успел сесть на кровать прежде, чем жжение в висках усилилось, и мир завалился набок.

Глава VI Марионетки

США. Нью-Йорк.

– Простите меня, Господин! Простите… – шептала Исидора, низко склонив голову.

Она стояла на коленях посреди гостиной и выглядела искренне раскаявшейся. Заклинательница явилась сама. Поведала о провале и теперь молила о прощении, которое Древний не спешил даровать. Он не злился, просто холодно взирал на леди и думал о своём.

Все прошло даже лучше, чем планировалось. Исидора воспользовалась заклятием, которое получила от него. Нет, Демиург не рассчитывал, что избавится от Проклятого. Кхалесса приложит все силы, дабы вернуть своего верного пса. Марилли тоже не останется в стороне. Это ослабит их, и тогда можно нанести удар. Осталось подождать совсем немного и между делом насладиться самобичеванием леди Коэн.

Её слезы могли бы тронуть кого угодно, кто ещё не разучился чувствовать и испытывать простые низменные желания. И всё же было что-то привлекательное в том, как Исидора кусала губы, поправляла бретельку платья, теребила распущенные волосы, а иной раз пыталась невзначай дотронуться до него. Глупая женщина.

Демиургу даже не пришлось использовать внушение, как с леди Ланье. Исидора им восхищалась, боготворила, и в тоже время боялась. Преданность, подпитанная страхом за собственную жизнь. Это даже можно было назвать любовью. Извращенной, однобокой, неправильной.

И все же в любовь Демиург не верил. Нет в мире ничего подлее любви. Эгоизм, похоть и отчаянный страх одиночества, но не больше. Этим Древний и пользовался, чтобы добраться до запятнанных человеческих душ. Он пил из бездонной чаши их пороков и поил из неё других, но ничего похожего на любовь там не нашел. Ревность, желание, самолюбование, да слепая вера – только можно ли всё это называть любовью?

– Сядь рядом со мной, дорогая.

Исидора поднялась, придерживая длинный подол. Переливающаяся ткань напоминала рыбью чешую, а сама заклинательница – утопленницу. Черные разводы от туши под глазами, искусанные губы и лохматые волосы. Красива, пожалуй. Она присела на край дивана, положила руки на колени, не смея смотреть на него. Древний провел пальцами по её обнаженной спине, чувствуя дрожь. От неё пахло ванилью, лилиями и уже знакомым страхом.

– Я не сержусь на тебя, Исидора. Ты сделала достаточно, и мне даже неудобно просить о новой услуге, – улыбнулся мягко, по-отечески. Желание развлечься напоследок возникло спонтанно. Последние месяцы были отравлены привкусом поражения, изнуряющим исцелением, извечной тоской по дому. Он давно не убивал…

– Все что угодно, мой Повелитель… – леди осмелилась поднять взгляд.

Древний засмотрелся на неё. Правда, очень красива. Зрелая, сильная, полна жизни и магии. Он ощущал мощь, что бежала по венам женщины.