Пусть он впервые видел движения этих губ, в телосложении мужчины узнавался силуэт из подворотни. И даже голос, на записи Краусса звучавший безлико, сейчас нашёл отклик в памяти, оживил образ человека в маске. В голове Флинта начался показ короткометражного фильма, где он выхватывает у телохранителя пистолет и разряжает обойму в грудь мерзавца, погубившего Ноа и мегауспешную карьеру самого Флинта. Он не исключал, что именно «Батлер» был идеологом безымянной террористической организации, и тогда в числе его «заслуг» – убийства всех победителей «Десяти жизней», взрывы в клиниках «Longa Vivo», а также массовый расстрел у здания нью-йоркского телецентра. Флинт винил «Батлера» во всём. Но даже если получится выхватить оружие у обученного бойца, сиюминутное возмездие принесёт лишь апатию и обречённость, когда за спиной лязгнут решётки тюремной камеры. Флинту нельзя выдать своих эмоций, нельзя показать, что он узнал подошедшего мужчину, что уже встречался с ним ранее. Он закрыл меню, отложил в сторону и спросил:
– Кто вы?
– Зовите меня Мияги. Я, так сказать, отчим Мори.
– Курамори в анкете не упоминал об отчиме.
– Я не был женат на его матери, – Мияги указал на стул у противоположной стороны стола. – Позволите присесть?
Флинт согласно кивнул. Он испытывал огромное разочарование от своего «хитроумного» и затратного плана, считая, что террористы так легко смогли его раскусить. Но вместо очередного покушения один из преступников пришёл на разговор. Учитывая сложность ситуации, Флинту ничего не оставалось, как взять себя в руки и выслушать. Он снова кивнул, и телохранители вернулись к кофе.
– За тобой следят.
– Раз ты меня нашёл, то да.
– Столик слева от входной двери. Женщина в клетчатом пиджаке. Пришла за пять минут до тебя, но выбрала неудачное место. Твой затылок не позволит читать меня по губам.
– Хватит нести чушь! – тихо, но гневно выпалил Флинт. – Чего ты хочешь? Пришёл позлорадствовать или убьёшь прямо тут?
– Почему же не убил в переулке?
– Чтобы я почувствовал себя обязанным и взял Курамори в шоу.
– Большинство в ту ночь побежали бы домой сушить штанишки. Но ты сам захотел отблагодарить. Такой исход нельзя просчитать.
– Чего ты хочешь? – повторил Флинт.
– Я не подозревал о намерениях Мори и не причастен к тому, что он сделал.
– Ты – всего лишь наивный папочка коварного сынишки?!
Мияги ощутил колкость этих слов. Он действительно не уловил перемены, произошедшие с Мори за последние полтора года. Он не смог раскусить человека, несмотря на весь свой опыт. Но Мияги не стал отвечать. Он достал телефон, подключил проводную гарнитуру и протянул наушник Флинту. В глазах того возник немой вопрос.
– Просто послушай.
Когда экс-продюсер вставил «каплю» в ухо, Мияги включил запись, сделанную в квартире Эммануэля Пинкелтона. Пусть в тот момент смартфон лежал в кармане куртки, на записи были отчётливо слышны имя доктора, должность, а также валюта и эквивалент в долларах, за которую Мори купил ложный диагноз. Но Флинта не впечатлило такое признание.
– Приставил нож к горлу и приказал читать по бумажке?
Мияги терпеливо выслушал очередной выпад и перешёл к сути:
– Нас с тобой коснулась чужая война. Взрывы клиник, закрытие шоу, картинка с дьяволом – это передел власти между военными, спецслужбами и политиками в преддверии полного перехода на электронные деньги. Все хотят больше влияния и бесплатного «бессмертия». Нам не достать главных ублюдков, но мы можем найти исполнителей. Уверен, они ещё в городе.
– Стоп, стоп, стоп, – поморщился Флинт. – Какая война?! Причём тут картинка с дьяволом?
– В две тысячи десятом нам уже пытались навязать чипы. По телику регулярно показывали семьи, вживившие их. Но попытка провалилась. Одни люди не хотели себя резать, другие не увидели смысла в самом чипе – тогда не только NFC, даже сканера отпечатков в телефонах не было. Все предпочитали наличку, цифровое поколение ещё не выросло. Да и сами чипы могли лишь отслеживать местонахождение человека. Так что их принялись продвигать в отсталых штатах, где чаще других мест люди пропадают без вести…
– Я всё помню. Мне не нужен урок истории.