Звери Земли

Тигренок вновь движется низом. Она тоже понимает, что последняя мишень самая для нее трудная. И не атакует – появляется на мгновение то там, то здесь и вновь исчезает за бетонными преградами. Провоцирует, приглашает посостязаться с ней в скорости реакции – и попусту растратить патроны.

Принимаю приглашение – и делаю два выстрела, прицелиться толком невозможно, приходится палить наудачу… Удача подводит, оба шприца улетают в никуда.

Достаточно… Прекращаю играть в лотерею и жду, когда Тигренок наконец атакует последнего гнома. Здесь ей уже не помогут никакие хитрости, времени на точный выстрел хватит…

Она не атакует последнюю мишень. Распрямившейся пружиной выстреливает из-за препятствия под названием «двойная катушка» и летит прямо на меня. Стреляю навскидку, не понимая, попал или нет. Лия приземляется рядом, практически вплотную, и ласково произносит:

– Ты убит, Питер.

Даже не запыхалась, чертовка… И с последним шприцом разминулась, иначе бы уже лежала, снадобье из него действует практически мгновенно.

– Я убит, но ты все равно проиграла.

Показываю на последнего гнома, тот так и стоит, последний уцелевший из всей шестерки (вернее, из семерки, изначально их было семь, но один куда-то канул еще в незапамятные времена).

– Нет, Питер, это ты проиграл.

Она тянет меня к фигурке. Подойдя, вижу – из пластика, примерно там, где у гнома, будь он живым, должно быть сердце, торчит некий предмет. Вытаскиваю двумя пальцами с трудом – засел глубоко. Никогда не видел подобного оружия – нечто вроде трехгранной увесистой спицы, заостренной с обоих концов.

– Я говорила, что достану все шесть мишеней. Но не обещала сделать все когтями…

– Ты серьезно смогла метнуть эту иглу? – Тон мой полон недоверия, и неспроста: лапы Тигренка не слишком-то приспособлены управляться с такими мелкими инструментами.

Вместо ответа она демонстрирует свои запястья. Оба украшены широкими браслетами – самодельными, из бисера, разноцветных нитей, тоненького эмаль-провода, стекляруса, чего-то еще… Кажется, такие произведения декоративного искусства называются фенечками, но дело не в том… В оба браслета вплетены – органично, как необходимый элемент конструкции, – две серебристые трубочки, из одной торчит кончик такой же трехгранной иглы, как та, что я держу в руке… Вторая трубочка опустела.

– Понятно…

Возвращаю ей метательное орудие и вдруг чувствую, как что-то холодит мне грудь. Опускаю взгляд и вижу разрез на одежде, сантиметров пятнадцать длиной, точно напротив сердца. Все, вплоть до белья, взрезано ровненько, словно бритвой. Края разошлись, и видно, что кожа не затронута, нет на ней ни малейшей царапинки. Я даже не успел заметить это ее движение, когда приземлилась рядом.

М-да, впечатляет… Ну что тут сказать?

– Ты в команде, – говорю я.

* * *

У людей, носящих погоны, существует множество даже не въевшихся привычек, а базовых безусловных рефлексов, формирующих поведение жабьего племени.

Один из них такой: любое полученное задание выполняй наименее трудозатратным способом, а о последствиях экономии сил не задумывайся – на то начальство имеется.

Короче говоря, вертухаи Новой Голландии получили в ходе эвакуации задание: утопить излишек оружия и боеприпасов, все, что не удается вывезти. И выполнили так, чтобы излишне не утруждать вертухайские ручки и ножки. Стащили все по кратчайшей траектории к Адмиралтейскому каналу и покидали в воду. Было бы от оружейки ближе до ковша – утопили бы там. До застойного Крюкова канала – стволы и патроны канули бы в нем. Причем с концами канули бы, в Крюковом, по словам Дракулы, сейчас воды меньше, чем всякой опасной гадости, даже ему, Дракуле, не нырнуть.

Но вертухайские рефлексы привели их на берег проточного Адского канала, в котором названию вопреки процесс ныряния и поисков на дне на порядки безопаснее.

Сейчас Дракула именно этим и занят – подводной археологией. Я стою на берегу, принимаю и осматриваю добычу. Издалека, от ковша, доносится визг «болгарки» и звучные удары металла о металл – там бригада добровольцев-судостроителей во главе с Максимом Пановым дооборудуют ковчег с гордым именем «Ной».

А наша задача сделать так, чтобы «Ной» стал не беззащитным мирным судном, а наоборот, грозой проток и каналов, хоть и без «Веселого Роджера» на флагштоке. Проще говоря, надо обеспечить экспедицию оружием и патронами.

Дракула выныривает, достав с двухметровой глубины очередной ящик. Лежат утопленные запасы близко от берега, и вскоре я протягиваю руку, хватаю ящик за боковую ручку. Его вес кажется несколько бо́льшим, чем у других (а ящиков у меня за спиной громоздится уже немало).

Неужели оно?

На внутренние посты на нашей базе – до попытки ее вооруженного штурма – вертухаи заступали с короткоствольными «Кедрами», и я очень надеюсь, что все патроны к ним вывезти не сумели.

Стираю тряпкой грязь и донный ил… Оно! Патроны 9×18 ПМ! И в двух герметичных цинках, скрытых в ящике, их не много и не мало – суммарно две с половиной тысячи штук, даже чуть больше! Подаренный отцом «стечкин» надолго обеспечен боеприпасами…