Зверинец Джемрака

— Сядь на место! — раздраженно заворчали все, кто был в шлюпке.

Габриэль тяжело плюхнулся обратно и заорал надтреснутым голосом:

— Бог! Бог! Какой, к черту, Бог? Бог есть зло. Вот что такое Бог. Бог есть зло. Дьявол победил. Вот как!

— Не надо про дьявола! — взмолился Скип.

— Успокойся, — произнес Дэн.

— Как? Успокойся! Ты что, рехнулся? — Смех Габриэля был больше похож на лай.

— Может, и так, но ты все равно успокойся.

— Очень просто, — раздался еще один бестелесный невозмутимый голос — может быть, капитана, хотя на него это мало было похоже. — Вполне вероятно, что мы все умрем.

Чья-то ладонь просунулась под мою руку.

— Не хочу умирать! — послышался тихий всхлип.

Не знаю, кто это был. Саймон, наверное. Хотя голос совсем не похож. Но Саймон так давно ничего не говорил, что я почти забыл о его существовании. Кто-то безутешно зарыдал.

Лодку снова качнуло.

— Будь ты проклят, Скип, это все из-за тебя! — взвился Габриэль.

— Знаю, знаю. — Обессиленный шепот Скипа раздался прямо у меня над ухом, так близко, что волоски в ушной раковине шевельнулись. — Простите, простите.

— За борт тебя пора, и все дела. — Зубы у Дага стучали, его мучила икота.

— Хватит! — отрезал Дэн.

— За борт его! — с усмешкой в голосе поддержал Габриэль.

— За борт! — присоединился Саймон.

— За борт! За борт! — подхватил Тим.

Я и сам чуть не закричал вместе со всеми, но Дэн сурово осадил крикунов:

— Не забывайте, у меня есть пистолет. Любой, кто рискнет поднять руку на товарища, получит пулю.

Все притихли. После чего заговорил капитан Проктор:

— У меня тоже есть пистолет.

Тишина.

— У меня тоже есть пистолет, — задумчиво повторил он. — Мистер Раймер, просветите меня, будьте так добры. Я что, больше не капитан этого… этого…

— Вы — капитан. Без сомнений.

— Уж если надо будет кого-то пристрелить, то решение принимать мне.

— Безусловно, я не хотел…

— Вот же дураки! — Габриэль произнес это с невыразимым презрением. — Какая теперь разница?

Несколько минут все молчали.

Небольшие волны ритмично покачивали шлюпку: вверх-вниз, вверх-вниз, напевая колыбельную, колылулылулылулыбельную без начала и конца…

— По-твоему, значит, я дурак? — не выдержал капитан. — Я не дурак!

— Никто так не думает, — успокоил его Дэн.

Скип издал долгий, жуткий визг; этот безумный звук пронзил мне мозг, а капитан заорал:

— Да заткните его кто-нибудь, ради всего святого!

— Скип, поди сюда, — подозвал его Дэн.

Ад вырвался на волю, ужас обуял всех, перескакивая от одного к другому, заползая во все щели и заполняя пространство удушающим облаком. Сначала кто-то скулил прямо у меня над ухом, а потом этот кошмар уже был повсюду, и я оказался внутри его, я был весь соткан из него и пытался выкарабкаться из него — пробираясь сквозь плач, завывания и зубовный скрежет.

— Шабаш!

Грянул выстрел.

Тишина.

И тут заговорил капитан:

— Мы не животные. Еще один звук, и следующая пуля уже попадет не в воздух. — Голос его звучал хрипло.

Сдавленные вздохи, сопение. Через несколько секунд все опять стихло.

— А теперь все успокоились и спим. Мистер Раймер, мальчик — под вашу ответственность.

— Иди сюда, Скип, — ласково произнес Дэн. Голос звучал устало.

— Возитесь с ним, а я спать из-за него не могу, — обиделся Габриэль.

— Спать? — переспросил Тим. — Ты — спать?

И мы снова дружно рассмеялись.

Скип наступил на меня в темноте.

— Пошел ты!.. — выругался я.

— Извини.

— Думаете, я дурак, — глухо сказал капитан, — но я все равно командую этим предприятием. И обязан заботиться о благе всей команды.

Скип обо что-то ударился. Шлюпка дернулась.

— Да усни ты, ради бога! — взмолился Дэн.

Тихая бесконечность безлунной и беззвездной ночи. Даг храпел. Рука Тима покоилась в моей, а я думал о матушке.

— Мама, — произнес я вслух.

— Да. Тсс, — прошептал Дэн, — увидишь ты еще свою маму.

Смерть была рядом. Сидела совсем близко. Судя по тому, что мы успели повидать, умирать — это больно. Если наши товарищи умерли, то чем я лучше? Как она наступает? Смерть, я имею в виду. Где бы она тебя ни настигла, застываешь, пораженный. Погибну я или выплыву? Когда я узнаю? Что я услышу? Что увижу? Каким будет небо: темным или светлым? У какого борта? Как я буду уходить: тяжело или легко? Как горько! Как горько покидать мир — вот что самое печальное.

Наверное, я уснул. Во сне мы с Ишбель шли вдоль Рэтклифф-хайвей, как бывало. Все казалось таким ярким и отчетливым. На ней было белое платье, как у балерины, и лицо ненакрашенное, как будто она только что проснулась. Потом я вдруг оказался в нашем жилище на Уотни-стрит, в комнате с занавеской, за которой храпели Бархотка и Мари-Лy. И снова я на море, дремлю под колылулылулыбельную волн и храп Скипа. Кто-то ткнул меня в бок:

— Мы не проводили его как следует!

— Что?

Голос Тима:

— Мы не проводили его в последний путь! — Разъяренные когти сомкнулись на моем плече. Синяк останется.

— Что?

— Нехорошо это! Неправильно!

— Кого? Что?

— Уилсона. Человека всегда надо проводить как следует.

— А!

— Мы прокляты!

К рассвету в капитанской шлюпке кто-то запричитал утробным голосом: «Пожа-а-луйста. Пожа-а-луйста! Ну ради бога! Пожа-а-луйста! А-а-а!»

И другой голос, устало: