«Зверобои» против «Тигров». Самоходки, огонь!

Сзади послышался гул моторов и громкое лязганье гусениц. С таким шумом могли двигаться только свои. Немецкие танки производили куда меньше шума. Действительно, подоспели наконец пять танков Т-34 из роты, которую прикрывала самоходка Чистякова.

Понесшие вчера большие потери, «тридцатьчетверки» ремонтировались, что-то решало их начальство, в результате чего рота задержалась. Машины встали в низине, а к Чистякову быстрым шагом направился командир роты старший лейтенант Сенченко.

– Чего стоим? – спросил он, закуривая папиросу.

Вопрос был пустой. Чистяков ждал прибытия роты. Не в одиночку же атаковать?

– На той стороне Т-4, может, не один, – сообщил он. – А в деревне противотанковые пушки. Долго вы добирались.

– Пока чухались, под бомбежку попали, – сказал ротный. – Мало вчерашних потерь, так еще две машины потеряли. Во второй роте одну вдребезги разнесли, а мою зажигалками спалили. Ребятам повезло, одного в санбат отправили, а трое живы-здоровы. В резерве у меня.

«Везучие» танкисты, покрытые сажей, в прожженных комбинезонах, сидели на броне вместе с пехотинцами из десанта и курили. Судя по выражению лиц, настрой у них был на нуле – вчера рота потеряла четыре танка, сегодня – еще один. А наступление только началось. Долго ли проживут оставшиеся пять машин и экипажи?

Сейчас срочно требовалось проверить брод, отмеченный на карте, которой оба лейтенанта, старший и младший, не верили. Судя по некоторым признакам, карту составляли лет тридцать назад. С тех пор местность сильно изменилась. Кроме того, затаился в густом подлеске вражеский танк. Его следовало уничтожить или хотя бы прогнать.

– Разведать надо, что там за брод, – предложил более шустрый Саня Чистяков. – И поглядеть хотя бы по следам, куда этот чертов панцер смылся. Караулит нас гад.

Петр Сенченко, не выставляя свою более высокую должность, согласился с Чистяковым, но пехотинцы, кому предстояло идти в разведку, восприняли предложение кисло. Лезть через речку на пулеметы – дохлое дело. Старший сержант, исполнявший обязанности командира десантного взвода, выслушав приказ, замялся:

– А отсюда его не разглядишь? Танк не иголка, и лесок так себе.

– Отправляйтесь втроем, – инструктировал сержанта командир танковой роты. – Осторожно перейдете речку, глянете, что и как. Вот ракетница. Увидишь немца, пульнешь в его сторону двумя ракетами.

– У вас тут шесть пушек и броня, – заталкивая ракетницу за пояс, бурчал взводный. – А вы, как всегда, на пехоте отыгрываетесь. У нас вчера половина роты выбыла. Ребята, наверное, до сих пор на поле валяются.

– Не скули, – подбодрил его Сенченко, а Чистяков заявил:

– Я с ними пойду. Гляну сам, что там за брод. Николай, ты за меня остаешься. Орудие наготове, увидите фрица – бейте сразу.

– Ясное дело, – кивнули наводчик и механик.

Затянутая зеленой ряской речка была в самом глубоком месте по грудь. Дно илистое, но не сказать, чтобы слишком вязкое. Однако для «тридцатьчетверок» отмеченный на карте брод не годился. По техническим данным Т-34 могли погружаться в воду не более чем на сто десять сантиметров, в то время как СУ-152, несмотря на большую массу, могла свободно преодолеть полтора метра глубины.

На правый берег выбрались благополучно. Опасения старшего сержанта, что их перебьют из пулемета, не оправдались. Немцы затаились и ничем себя не обнаруживали. Возможно, кроме экипажа Т-4, поблизости никого не было.

– Там, левее, должно быть помельче, – сказал Чистяков. – Вы двое гляньте. Здесь для танков глубоко.

– Ракетницу вам оставить? – спросил взводный.

– Не надо. Идите быстрее.

Возможно, было не слишком правильно покидать машину и соваться самому в разведку, но Саня не видел другого выхода. Лезть напролом он не хотел, отчетливо понимая, что засевший в засаде немецкий танк с легкостью продырявит его утолщенную броню. А про «тридцатьчетверки» и говорить нечего. Насмотрелся вчера, как они горели.

Пригибаясь, осторожно шли вместе с одним из десантников, держа наготове автоматы. Выползли на гребень, где Чистяков тщательно осмотрел окрестности в бинокль. Виднелись крайние дома деревни, где-то в стороне гулко отдавались орудийные взрывы. Немецкий танк выдали сороки, которые, треща, крутились над перелеском.

– Гляньте туда, товарищ лейтенант, – тянул Саню за рукав десантник. – Сороки неспроста трещат.

– Да, вижу… то есть ни хрена не видно.

Чистяков переполз на другой край гребня. Показалось, там что-то темнеет, может, тот самый Т-4, однако полной уверенности не было. Саня, хоть и успел повоевать, но опыта танкового боя практически не имел. Ситуация складывалась совсем не геройская, тяжелая самоходка и пять «тридцатьчетверок» пасовали перед каким-то фрицем.

Чистяков тут же одернул себя. Не каким-то, а с усиленной броней, отличной оптикой и длинноствольной 75-миллиметровкой, снаряды которой легко пробьют броню танков и его самоходной установки. Лезть напролом было бы глупо, хотя именно на такие решительные действия нацеливало их высокое начальство и политработники.

Вчера эта решительность, а скорее, рывок напролом дорого обошелся и танкистам, и пехоте. От танкового батальона осталась лишь половина, серьезные потери понесли десантники.

Вражеский танк (а может, не один) сорвет атаку. Из укрытия, на сравнительно малом расстоянии, он не промахнется. А там, дальше, самоходку и остатки танковой роты поджидают противотанковые пушки, и черт знает, какие еще сюрпризы замаскированы в садах и среди построек деревеньки Сухая Терёшка.

Чистяков наконец разглядел длинный ствол с набалдашником орудийного тормоза. На короткое время из дымной пелены выглянуло солнце, сразу заиграли блики на листьях, светлой полосой блеснул округлый металл. Пушка-то длиной сорок три калибра, то бишь три с лишним метра, и прошибает на таком расстоянии сто миллиметров брони. И фрица-танкиста успел разглядеть Саня. Тот тоже что-то рассматривал в бинокль.

– Вот он… вот, – суетился рядом десантник.

– Тише.

Младший лейтенант прижал возбужденного бойца к земле и сделал знак следовать за собой. Теперь они почти бежали, но пригнувшись, чтобы их не заметили. Вернулись к своим одновременно со старшим сержантом, который доложил, что левее брода, отмеченного на карте, есть место помельче. И главное, там галька. Не везде, но проехать можно.

– Немец как раз туда и целится, – сказал Чистяков. – Хорошо на переправе машины бить. Прямо в борт.

– Хорошо, – согласился Сенченко. – Меня комбат Швыдко обложил в три этажа. Почему эту Терёшку еще не взяли? Все планы мы срываем. Другие, мол, воюют, а вы на месте топчетесь.

– Воюют…

Действительно, стрельба разносилась со всех сторон. Где погуще, где пореже. Пронеслись две пары наших истребителей. Деревеньку они проигнорировали, видно, имели более важную задачу. А хорошо было бы потревожить фрицев, хотя бы мелкими бомбами и пулеметными очередями.

Немец со своей длинноствольной пушкой оставался пока на месте. Смелые, гады! Забыли про Сталинград, снова башку подняли. Что бы ни говорили политработники, а наступление идет пока со скрипом.

– Надо кончать фрица, – заявил Чистяков, и Сенченко снова с ним согласился.

Даже предложил план действий, где главная роль отводилась самоходной установке.

– Шарахни пару раз из своей гаубицы, пугни его, а мы добьем.

– Не получится, Петро, – решительно отверг предложение старшего лейтенанта Чистяков. – Мы для немца с его оптикой и нашими габаритами слишком хорошая мишень. Я успею лишь раз стрельнуть, да и то наугад. Больше он мне не позволит. Продырявит первым же снарядом и второй успеет добавить, у него скорострельность гораздо выше моей.

Немного поспорив, пришли к общему решению. Две «тридцатьчетверки» с наскоку будут бить фугасными снарядами в то место, где укрывается Т-4, и сразу откатываться назад. Когда Т-4 не выдержит и огрызнется, то ударит «зверобой».

– Сам буду стрелять, – пообещал Чистяков. – Помоги только расшевелить его.

– Сам или наводчик, какая разница? – кисло оценил Сенченко мастерство младшего лейтенанта, но согласился. – Был бы «Тигр» или «Фердинанд», а то сраная «четверка».

– Не такая она и сраная, – встрял в разговор командиров Лученок. – Бьет посильнее, чем твои коробочки. Да еще снаряды кумулятивные. А у тебя небось и подкалиберных нет.

– Выдали по три штуки под расписку, – неохотно отозвался старший лейтенант.

– Ладно, начинаем, – поторопил Чистяков.

Из командирского Т-34 высунулся радист и позвал ротного.

– Майор Швыдко опять вас требует.

Сенченко лишь отмахнулся:

– Передай товарищу, мать его, что я от прицела не могу оторваться. Ведем бой, наступаем.