Звезда Аделаида - 2

Стоило подумать о Поттере в столь неподходящий миг, и «зеркало», ненавистное «зеркало» снова отражает видоизменение Квотриуса. Сейчас он станет вновь страшным, костлявым призраком…

Но происходит чудо - Квотриус преображается в такого изумительнейшей красоты человека, что я не узнаю брата. Нет, это не Квотриус, это кто-то другой, чьи черты мне кажутся знакомыми, но идентифицировать этого молодого человека в целом я не могу.

И у этого человека зелёные глаза, как свежая трава на рассвете, покрытая капельками росы…

И я выплёскиваю семя, но не в податливую глотку брата, а почему-то себе на живот.

Не понимаю, почему Квотриус отпрянул и не проглотил столь любимое им лакомство… Если это, конечно, был он. Но кому же ещё оказаться в… такой интимнейшей близости от меня? Ближе уж некуда. Может, ему вдруг показалось слишком много и сразу, как это было со мною и с ним в походе, когда мы стали во второй раз лагерем?

А-а, он тоже увидел в «зеркале» кого-то иного и, наверное, испугался. Ну что ж, я его понимаю, я едва не испугался сам, но красота этого зеленоглазого призрака во плоти прельстила меня так, что я забыл о страхе, напрочь забыл. Он же такой красивый, притягательный... словом, то, что я хотел бы увидеть перед, а, скорее, надо мною.

- Квотриус, ты ли это? Ответь, прошу, ибо теряюсь я по поводу сему в догадках и вымыслах своих.

- Не знаю. Мнится мне, сие есть чужое тело и чуждая, хоть и прекрасная, личина.

- Да что же произошло с тобою? И кто есть сей человек? Черты его мне кажутся схожими с… Нет, не знал я доселе красавца такового. Кто бы это мог быть? Или сие есть личина…

- Всё, что знаю я, так то, что очень сильно желал доставить тебе, северный ветер мой, необузданный в желании страстном, наслаждение тончайшее, нежнейшее и долгое. А потом увидел в «зерцале» себя и… испугался, ко стыду своему, не испив семени твоего ароматнейшего, чуть горчащего, но кажущегося мне пищей богов, амброзией небесной. О Северус, если бы только знал ты, как вкусна амброзия сия для меня! А я… всадник, и испугался нового своего облика. Но сие же не есть повод для новой войны меж нами, правда?

Квотриус посмотрел на высокорожденного брата и Господина своего и увидел лишь обиду, смешанную с изумлением на прекрасном лице его. Потом чёрные глаза лишились серебряного, яркого света и снова опустели под маской внешнего, напускного безразличия к нему, Квотриусу.

- Прости меня, молю, Северу-у-с! Не исполнил я желаемого нами обоими, ибо испугался призрака, из бездны Аида возникшего.

- Мне не за что прощать тебя, брат мой возлюбленный, ты же довёл меня до наивысшего блаженства, и излил я семя… - холодно отчеканил Снейп.

… - Коего я не испил. Жажду, о как же жажду я его! Позволь хотя бы слизать его, ещё горячее, с живота твоего, столь впалого, что заветное местечко на нём растянулось и не углублением больше является сладким и мягким, но лишь ямкою небо…

- Не возбуждай меня без нужды, ибо весьма утомлён я. И не из Аида печального, не из-за Леты глубины непроглядной, кою не переплыть обратно, явился новый твой, божественно прекрасный облик, а прекрасные, милостивые боги не отказали тебе в красоте поистине неземной. Так благослови их - богов, коим поклоняешься ты. Лишь прошу, оставь мой живот в покое - он столь некрасив сейчас, по твоему же описанию.

- Но… разве… даже упоминание о месте сём… запретно или…

Начал говорить и вдруг остановился прекрасный, зеленоглазый незнакомец со столь правильными чертами, что он казался ожившей греческой статуей. Он оторвался от своего занятия, на котором он таки настоял - слизывать капли спермы с живота возлюбленного брата. В этом Северус ему не столь уж и препятствовал. Но, всё же, продолжил великолепный «бог»-в-которого-превратился Квотриус:

- …Так возбуждает тебя?