Звезда Аделаида - 2

А у самого Северуса горло спазмом сжимает от вида несчастья брата.

- … Послушай, чтобы доказать полную твою неправоту в знании путей моих сердца и души, предагаю тебе… себя.

Да-да, ты правильно всё понял, я о той поистине судьбоносной ссоре меж нами, случившейся...

- Я помню, о Северус. Говори, что же предлагаешь ты и как понимать, что ты предлагаешь себя мне? Неужли сие есть то, о чём все помыслы мои ещё с... первого раза, столь неудачного для тебя... нет, для нас обоих, ибо если тебе было плохо, то и от моих замечательных эмоций и ощущений ничего не должно оставаться... Но они осталось.

- Я согласен принадлежать тебе, дабы вошёл ты в меня. Разве неясно сказал я?

- Ты злишься, о Северус мой, предлагая, как выражаешься ты, «себя». Не нужны мне жертвы таковые...

Но Северус, перебив брата, покуда не выветрился из него самого отчаянный пыл, продолжал:

- И только от умения твоего зависеть будет, один лишь раз отдамся я тебе или многажды. Быть может, первый раз вовсе не говорил ни о чём, просто мне было неприятно и больно, хоть и растянул ты меня, как сумел. Но, по всей видимости, не хватило мне того.

Попрошу только одного - не тяни, как в тот раз, время до семяизвержения своего и моего, надеюсь, нарочито, задерживаясь во мне подолгу - этим ты и себе, и мне удовольствие разрушишь. Лучше после, потом… как-нибудь повторить…

Упаси Мерлин от такого «повторения» Отошью сразу же после этого вынужденного второго раза! Вот натешится мною, и хватит. Хорошего на немножко, перефразируя известный bonmot* !

Но Квотриус уже возжигает в прежде безжизненных глазах лампады света звёздного, и немедленно преображается сам. Вот он уже - прекрасный, сложенный, как атлет, всё ещё сохранивший загар на всём теле, полученный на стадиуме в термах, прекрасный собою человек в самом начале первой молодости.

- Эх, мне бы… тогда такую красоту - уж не остался бы в «старых почти-что-девах». Но уж что выросло, то выросло - кельтов было, по всей видимости, мало. Да даже точно, если вспомнить генеалогическое древо, вытканное женщинами большой семьи лордов Снеп в одиннадцатом веке - так никого с кельтскими именами нет, вот почему их в роду так немного, всё норманны и англо-саксов совсем немного. Да и рановато - в восемнадцатом веке уже - стали закрытой фамилией.

Вот и не похож я ни на папу, ни на маму, а «мальчик» сам по себе, свой собственный, - саркастично додумал Снейп.

Квотриус сейчас знает благодаря «зерцалу», что он красив в данную, отведённую ему милостивыми, но и строгими богами, минуту, поэтому широко и беспечно улыбается брату и шепчет ему на ухо: «Се-э-ве-э-ру-у-с-с», возбуждая одним лишь этим долгим «с», и в одно мгновение - вот он уже лежит рядом с возлюбленным, северным ветром своим, тоже зажёгшим огонь в прекрасных глазах, целует его так нежно и невесомо, словно Северус - принцесса на горошине, как у этого мага-сказочника Андерсена, чьи сказки до сих пор популярны среди магов, а чья автобиография «Mit livs eventir»* * тоже напоминает сказку, и не только по названию. И даже магглы читают его сказки своим, неокрепшим душами, детям.