Звезда Аделаида - 2

Только тогда Снейп начал догадываться, откуда Квотриус черпал прекрасные и столь неожиданные образы, запечатлённые в строфах своего «Прощайте!». Да просто из глубочайшей бездны безумия, в которую тот провалился! Квотриус, наверняка, помешался вскоре после призвания Стихий, а может, и во время Их первого же действия на своего Повелителя, психически и душевно не выдержав нарастающего давления стихийной магии. Потом, уже в доме Снепиусов, запирался у себя, прятался ото всех, даже от рабов, принимая пищу единожды в день и мастурбируя на представляемый, словно в живую, облик возлюбленного брата, к которому, даже лежащему на смертном одре, не смел прийти. Наконец, верно, во время одного из просветлений, пришёл, вылечил и принял вновь высокорожденного брата. Занимался с ним любовью, единожды изнасиловав, но так и не поняв, что он на самом деле совершил. Долго писал грандиознейшую «оду», затем порезал себе вены, а потом стал тихим дурачком с редкими всплесками темперамента, как считал Северус, воздержанным до любого рода ласк, кроме словесных, да и то, ни в коем случае не затрагивающих тему его внешности.

Поняв всю эту алогичную на первый взгляд цепочку, профессор внезапно для самого себя полюбил своего больного брата ещё крепче, но предпочитал оставаться с безопасным безумцем… всё реже и реже, отдавая себе полный, откровенный отчёт, отчего. Ведь Квотриус даже в сумасшествии оставался, несмотря на свои слова об уродстве - его ideé fix - прекрасным, привлекательным, притягательным в сексуальном плане молодым мужчиной, с которым неудовлетворённому невинным юношей Мастеру Зелий так навязчиво сильно хотелось почаще и подольше делить ложе. И так хотелось этого несчастному профессору, не получавшему практически ни единой разрядки с Поттером, что не раз подступал он с предложениями любви плотской к Квотриусу, но ответом ему служили словно вымученные, нерезонные, но, тем не менее, резкие и абсолютные отказы. Да и какого резона можно ожидать от умалишённого, иногда впадающего в неистовое бешенство, хорошо хоть, случалось это в свой опочивальне, а не при таких, совершенно ненужных и болтливых свидетелях, как рабы и рабыни - во дворе?

Чтобы не думать постоянно о сумасшедшем, но по-прежнему прекрасном брате, зельевар стал проводить больше времени с любимым, но остававшимся практически невинным, несмотря на излюбленные им шлепки и тисканье задницы и наконец-то освоенные «взрослые» поцелуи Поттером, который уже и думать забыл о двойнике - ведь его не стало. Словно и не бывало его! И Гарри каждую ночь тихо приходил незваным, но желанным гостем, не отогнанным вечно отсутствующим Накрой в ноги к возлюбленному Северусу, относился к его сну с трепетом, а к спящему - с немым обожанием, никогда не касался самого Снейпа, а ранним утром так же тихо и незаметно уходил и возвращался к себе наверх. Потом они встречались за завтраком. Гарри стал есть меньше, тщательнее разжёвывать пищу, научился пользоваться застольным ножом и лепёшками, как простейшими заменителями подзабытых, но уже упомянутых в беседе однажды, ложек.

______________________________

* Да, именно из древнеримского гражданского права происходят и заключавшиеся ранее среди других народов Европы, и пришедшие к нам «брачные договоры», оговаривающие степень имущественного права любого вида, в том числе и денежных залогов вступающих в брак. Муж не имел права вмешиваться в управление супругой своим имуществом. Зато могло получиться так, что женщина выходила замуж за своего должника и прощала ему все долги, причём родственники её не выплачивали приданого, если оно покрывало или было меньшим, чем долги супруга.

Глава 59.

В свободное время от поцелуев и излюбленного развлечения - шлёпанья по голой аппетитной, но пока недоступной Северусу попе («Рано, ещё слишком рано даже сделать парню минет. А так хочется».), Гарри продвигался по пути постижения, то есть открытия для себя заново, заклинаний - Enervate, Stupefy, Protego, Petrificus totalus и других, попроще, из тех, что преподают первокурсникам в Хогвартсе. У него получалось так же хорошо и успешно, как в «том» времени сопротивляться Imperio, Гарри переболел Круциатусом всего пару раз по несколько секунд, чтобы знал, почём кузькина мать. Удивительно, но такое трудное в произношении Wingardium leviosa для человека, практически вовсе не владеющего латынью - она никак не давалась Поттеру, Гарри выговаривал и проделывал мастерски. Он даже один раз, раскрасневшись от магических упражнений, похвастался любимому Северусу, что поднял этим заклинанием с земли человека почти без чувств, не могшего самостоятельно подняться с земли, и почему-то… умолчал о том, кем был этот человек. Но профессор и сам догадался, не будь он Северусом Снейпом. Этим человеком, конечно же, был тогдашний друг и защитник, почти что старший брат для мелкого, худосочного подростка, тогда ещё Том Реддл - а вовсе не злодей Волдеморт, или как звали его те, погибшие или порабощённые «Истинные Люди, Правящие Миром», Тох`ым.