Звезда атамана

– Прусаки обещали не наступать, мы им слово дали, что тоже не будем наступать без согласования с ними. Нарушать обещание нехорошо, господин генерал!

Так полк в наступление и не пошел…

В ноябре в городе Болграде, где квартировался штаб Шестой армии, начались еврейские погромы. В мелкие брызги разлетались стекла лавок и магазинов, горели дома ювелиров и булочников, над крышами вился черный дым. Были жертвы.

Остановить погромы не удавалось: прекратившись в одном месте, они немедленно возникали в другом. И опять над Болградом стелился вонючий черный дым, от которого по телу ползли колючие мурашики.

В самом конце месяца неподалеку от Болграда, в румынском городе Галаце проходил второй съезд советов Шестой армии. Когда на один из погромов для уговаривания мародеров выехал офицер штаба армии и попытался остановить бесчинства, его убили.

Другой офицер вывел целый отряд солдат и приказал открыть огонь по погромщикам, но солдаты отказались стрелять, более того – сами присоединились к толпе и принялись грабить богатые еврейские лавки. Хорошо, хоть офицера не тронули, человек остался жив.

В Болград отправили Котовского. Дали ему грузовик и семь человек с винтовками.

Котовский поспел вовремя – крикливая, с искаженными лицами толпа собиралась вздернуть на ветке вяза старого человека с седой жидкой бородой и лохматыми, похожими на усы бровями – владельца бакалейного магазина.

– Стойте! – прокричал Котовский что было силы. – Прекратите бесчинства. Отпустите его! – он ткнул рукой в несчастного старика, уже наполовину растерзанного.

– А ты, защитник поганый, откуда взялся, а? Лысый крендель…

– От имени совета Шестой армии приказываю разойтись!

– От имени совета, да еще Шестой армии… – издевательски скривился стоявший около телеграфного столба небритый мужик в дорогой толстовке, – да еще нам приказывают? А хо-хо не хо-хо? – он скривился снова.

– Моя фамилия – Котовский!

В этот момент раздались два выстрела. Стреляли по грузовику, – правда, с опаской, поскольку солдаты есть солдаты, могут в ответ пустить очередь из пулемета, тогда мало не покажется.

– Заряжай! – спокойно скомандовал Котовский.

Солдаты послушно заклацали затворами винтовок. Толпа поняла, что дело может принять скверный оборот, один человек даже поднял руки.

Старик владелец бакалеи, не веря тому, что все вроде бы обошлось, проворно засеменил ногами к грузовику.

– Отставить! – вновь послышался спокойный голос Котовского.

Солдаты перевели затворы своих винтовок на предохранители.

Спрыгнув с подножки грузовика, Котовский мрачно оглядел толпу, ткнул рукой в мужика, наряженного в дорогую толстовку:

– Арестовать этого… вон того, который только что спрятал револьвер, – он показал на парня в рабочем картузе, – и-и – вон того! – Услышав это, высокий мужик с висячими, как у запорожца, усами попытался нырнуть вниз, сделаться невидимым, но Котовский предупредил его: – Не прячься – хуже будет. Все равно найдем.

– За что? – прокричал кто-то из толпы.

– За дело, – жестко проговорил Котовский, хмыкнул иронично: – Как будто вы не знаете, за что.

Толпа конечно же все знала, все ведала.

– Остальным – немедленно разойтись! – рявкнул Котовский.

Люди не стали искушать судьбу, разошлись.

Арестованных Котовский увез с собою в штаб.

Его визит в Болград стал началом конца – погромы прекратились буквально на следующий день.

В январе восемнадцатого года Бессарабию начали топтать румынские сапоги. Топтали очень усердно, сгребали чужеземцы в свои мешки все ценное, что попадалось на глаза, могли прихватить с собою даже вывешенные на плетень для просушки лапти. Советская власть в молдавской столице продержалась недолго, немногим более десяти дней, после чего Кишинев пал.

По поручению совета армии Котовский приступил к формированию Тираспольского революционного отряда. Хотя отряд и затевался как пеший, без коней и бравых всадников, Григорий Иванович никак не мог обойтись без кавалерии, в результате получилась полновесная боевая единица – 160 пехотинцев и 127 конников, в которой пешие солдаты могли легко взаимодействовать с конными группами, и через две недели котовцы уже вовсю гоняли под Одессой петлюровцев. В результате Котовскому был вручен почетный знак Одесской красной гвардии, на обороте знака был выбит номер – 1443.

В те дни котовцы отличились, пальцев двух рук не хватит, чтобы сосчитать операции, которые они провели, и получали удовлетворение, когда противник начинал верещать: «Ай-яй-яй, больно!» Да не лезьте на чужую землю и больно не будет, только и всего, господа румыны!

В местечко Кицканы румынское начальство стянуло артиллерию – не менее трех батарей. Батарейцы занимались тем, что регулярно обстреливали Тирасполь, пушечные стволы от стрельбы раскалялись докрасна, на них можно было жестянки с чаем ставить – чай очень хорошо заваривался.