Звезда атамана

Котовский как раз подбивал итоги второго смотра бригады. Больше всего, если честно, он остался доволен тачанками – изобретением батьки Махно – их в бригаде набралось пятнадцать, и составили тачанки целую пулеметную группу. Пулеметы на тачанках стояли новенькие, в смазке… Помнил комбриг и об оркестре, но обзавестись им пока не обзавелся, а вот трубачей уже имел в каждом полку.

Утром трубы запели голосисто, с серебряным отзвоном, созывая бригаду на общий сбор.

И вот тут произошло то, чего Котовский опасался больше всего: махновские полки, включенные в его бригаду, отказались выступать на польский фронт, под Гомель.

– Нам это совсем не в радость, – заявили посланцы махновских полков, прибыв к комбригу, – Гомель – это совсем не наша земля. Наша земля – Гуляй-Поле.

– Тьфу! – Котовский сплюнул себе под ноги.

– Не плюйтесь, товарищ начальник бригады, – сказал ему старший махновец, небритый двухметровый дядя, обвешанный оружием, будто рождественская елка побрякушками, – нам это унизительно.

– А мне не унизительно? Мы же должны защищать не только собственные свои хаты и сараи, но и других людей, землю нашу, иначе поляки вытопчут ее, дома сожгут, скот порежут на мясо. А следом и до ваших хат доберутся, так же красного петуха пустят под крыши. Не-ет, это не дело! Кто откажется выполнять приказ РККА, тот – враг и изменник.

– Мы поедем домой! – заявил Котовскому старший махновец и отставил в сторону ногу, обтянутую роскошными бриджами, сшитыми из театрального занавеса.

– А приказ вам на это кто дал?

– Мы не подчиняемся приказам. У нас всемирная вольница – анархия.

– В последний раз предупреждаю… – в голосе Котовского послышались металлические нотки.

Старший махновец – он был заместителем командира Таврического полка – махнул рукой и расхлябанной походкой покинул помещение штаба. Следом за ним жидкой нестройной струйкой потянулась «депутация».

Комбриг немедленно доложил об этом в штаб дивизии, Якиру, оттуда по аппарату Бодо сведения ушли в штаб Четырнадцатой армии.

Приказ из штаба армии пришел ошеломляющий: блокировать все воинские части Махно и разгромить. Самого батьку доставить в штаб фронта для показательного процесса.

Штабные распоряжения для того и существуют, чтобы их выполнять, дивизии Якира пришлось заниматься делом, не присущим ей, – вместо того, чтобы сворачивать набок скулы петлюровцам, белополякам и деникинцам, она окружила махновские соединения и вступила с ними в затяжные бои.

Сам Нестор из этой сечи выскочил благополучно – прорвался с отрядом в пятьсот человек за оцепление и ушел в Гуляй-Поле, остальным же пришлось худо.

Реквизированные у махновцев тачанки вместе с сытыми конями и новенькими пулеметами были переданы бригаде Котовского.

К слову, новая бригада была сформирована всего за двенадцать дней.

Вместо Гомеля пришлось двигаться совсем в другом направлении – на Вознесенск, городок, расположенный в полутора сотнях километров от Одессы.

Переход был спешным, настроение у бойцов – приподнятое: Красная армия один за другим освобождала южные города. На юге пахло весной, кое-где уже зацветала ранняя мимоза, по обочинам дорог расхаживали озабоченные птицы, вопросительно поглядывали на север – похоже, готовились к дальнему перелету.

Погода стояла восхитительная, такая погода была приготовлена для мира, – для мира, а не для войны.

Но шла война.

Впрочем, солнечная погода – этакий предвестник весны, – стояла недолго, с севера внезапно примчался стылый ветер, сковал землю ледяной броней, небо сделалось недобрым, темным, подковы почти не держали лошадей на скользких наледях, кони ломали себе ноги.

В такую погоду бригада Котовского провела два тяжелых боя подряд. Первый – у села Щербаны, второй – у Ново-Александровки: здесь белые возвели укрепления, которые способны были остановить не только усталых коней, но и лавину боевых слонов.

Было понятно: в лоб Ново-Александровку не взять, нужен обходной маневр и, наверное, не один, и рассчитывать на то, что белые будут подавлены своими прошлыми поражениями, не следует – среди них немало стойких, мужественных воинов, те, кто не принимает это во внимание, потом горько жалеют.

Готовясь к этому бою, Котовский приказал одному эскадрону из полка Макаренко отступить в решающий момент схватки, сделать это показательно, чтобы белые засекли этот «позорный факт» и клюнули на него, как карась на червяка.

Хитрый маневр этот был придуман еще в Древнем Риме, но деникинцы, которые творений древнеримских полководцев не читали, немедленно кинулись вслед за «удирающим» с поля боя эскадроном.

Тут ловушка и захлопнулась. В обороне белых оказалась дырка, которой Котовский тут же воспользовался и очень быстро снес всю систему защиты, которую выстроили деникинские офицеры.

Вскоре Ново-Александровка сдалась.