Звезда и крест генерала Рохлина

— Какие вы умные, ребята. Да если бы такое кто осуществил, ему памятник при жизни можно поставить и не бояться, что его когда-нибудь снесут.

— Наливай, — сказал Соколов. — За это и выпьем.

Александр Григорьевич поднял рюмку:

— За Россию!

В саду уже стемнело, и только над беседкой горел фонарь.

Утром Рохлин, Платов и Щербаков едва успели на волгоградский рейс. В салоне самолета, рассаживаясь на свои места, они увидели нового губернатора Волгоградской области Николая Кирилловича Максюту. Иван Петрович Шабунин на губернаторских выборах стал жертвой политических интриг. С одной стороны, против него выступили Чубайс и Черномырдин, с другой стороны, жители области, проголосовавшие против Ельцина, автоматически проголосовали и против Шабунина как представителя действующей власти. Как говорится, метили в Ельцина, а попали в Шабунина. Николай Кириллович Максюта стал губернатором не потому, что он отличался хозяйственными способностями, а потому, что был кандидатом от КПРФ…

Рядом с губернатором сидел его заместитель.

— Понимаешь, какой раз лечу, а привыкнуть не могу, — сказал своему соседу Максюта. — В детстве в автомобильную аварию попал, так с тех пор всей этой техники боюсь. Наш Владыка мне машину освятил, начальник УВД «мигалку» дал, но все равно как-то не по себе. Каждый раз еду и боюсь, что что-нибудь случиться. А самолета боюсь еще больше.

Николай Кириллович тем временем с опаской обвел взглядом салон самолета и увидел Рохлина, сидящего неподалеку от него.

— Лев Яковлевич? Какими судьбами?! — радостно воскликнул он. — Летите в родные пенаты?

— Вот лечу на пятидесятипятилетие корпуса. Кстати, там мои должны были к вам обратиться за помощью, — ответил Рохлин.

— Какая тут помощь? — перебил его губернатор. — Все горит, «бабок» нет, меня все подставили. Центр денег не дает, потому что я «красный». А тут еще жара, земля горит все лето, я же — погорелец! Урожай накрылся…

Рохлин, терпеливо дослушал тираду Максюты:

— Я вас приглашаю на праздник…

— Какой праздник. Лев Яковлевич? Я же сейчас езжу по Москве, ковры в правительстве топчу. Три дня в министерстве финансов пороги обивал. Поеду отосплюсь, и опять в Москву. Вы уж без меня празднуйте, а вот Вася мой к вам поедет, поздравит от меня, — Максюта толкнул в бок заместителя. — Правда, Вась?

Василий Галушкин, улыбнувшись, посмотрел на губернатора и кивнул. В последнее время, когда губернатор топтал московские ковры и смешил столичных чиновников, Галушкин тянул всю черновую работу.

— А мэр сейчас в Волгограде? — спросил Рохлин.

— Мэра сейчас нет, — ответил Максюта и добавил. — А впрочем, есть ли мэр в городе или нет, есть ли Максюта в области или нет, народу это до лампочки. Как власть относится к народу, так и народ относится к власти. Люди сейчас больше заняты самовыживанием. А мы что им можем дать, кроме лозунгов?

Николай Кириллович откинул голову на спинку кресла и замолчал.

Спустившись с трапа самолета, Рохлин увидел встречающего их Быстрова. На его машине они подъехали к небольшому зданию.

— Товарищ генерал, по вашему приказанию люди собраны, — доложил Быстров.

— Кто здесь собрался? — спросил Рохлин.

— Командиры частей. Все наши, лично проверял, — ответил Быстров.

В последнее время Рохлин стал посещать воинские части. Зачастую после официальной встречи группы отобранных офицеров выезжали с ним на природу, где можно было поговорить и обсудить насущные армейские проблемы. Не забывал генерал свой родной восьмой гвардейский корпус. Чтобы снять все подозрения, собрания часто организовывали под видом совместного похода в баню.

Они зашли в просторную комнату, где сидела группа офицеров. При входе Рохлина все, как по команде; встали.

— Вы как на разбор явились, — пошутил генерал. — А я, грешным делом, думал, меня в баню пригласили.

— Так это и есть баня.

— Так в чем же дело? Пошли греться.

Генерал начал раздеваться. За ним начали раздеваться другие. А после, напарившись в бане, сели за столик.

— Ну, как там Москва, стоит? Будут ли изменения? А то жить становится невмоготу, — спросил один из офицеров.

Рохлин отпил пиво и неожиданно ответил вопросом на вопрос:

— А на Москву слабо пойти?

Воцарилась тишина.

— Ельцина сейчас никто защищать не будет, армия против армии не пойдет, — продолжал Рохлин. — Сможете здесь на площадь выйти с развернутым боевым знаменем? С требованием отставки правительства? А потом приехать в Москву и пикетировать правительственные здания?

— А казаки нас поддержат? — спросил кто-то.

— Да, мы договорились, чтобы атаманы собрали Большой круг. Мы рассчитываем на их поддержку.

— А внутренние войска? — спросил Приходченко.

— Договоримся. Ну как, готовы еще раз послужить Родине? — задал главный вопрос Рохлин. Ответом ему было молчание. — Ну, тогда будем продолжать сидеть в дерьме.

После встречи с офицерами корпуса Лев Яковлевич решил навестить отца Алексия. Машина с Рохлиным подъехала к храму Казанской Божьей Матери. Генерал вышел из машины и направился в трапезную. Священник был там.