Звезда и крест генерала Рохлина

— Как там мои? — неожиданно вздохнул Лихой. — Жена с дочками, наверное, у елки сидят, обо мне переживают. А у тебя, Коля, кто дома остался?

— Обо мне некому переживать, — Никищенко излишне старательно начал протирать ствольную коробку автомата. — Год назад поженились, ребенка не успели завести. Говорила, что университет закончить надо. А в тот день, как мне уезжать сюда, собрала свои вещи и ушла. Она даже не знает, что я здесь.

Никищенко вспомнилось, как он шел домой и думал, как сообщить жене о своей командировке в Чечню. Но сказать он ничего не успел. Оксана, с порога объявила:

— Коля, я ухожу от тебя. Я не могу больше жить в таком напряжении. У тебя постоянные командировки, дежурства за такие копейки. У нас все равно нет семейной жизни. Мы за этот год ни разу ни в театр, ни в. кино не сходили, в гости ни к кому не пошли. Я целыми вечерами одна с телевизором, а там передают: то одна кровавая разборка, то другая, везде милиционеры гибнут. Я же не могу каждый раз вздрагивать. Прости меня.

— Да-а, дела, — посочувствовал Лихой и налил еще по кружке. — Не горюй! Один мой знакомый, когда у него сложилась такая же ситуация, сказал: «Я долго думал, ехать мне в Чечню или развестись. И решил, что Чечня неудобство временное, а развод — ценность вечная». Давай, выпьем за вечные ценности!

— А вот по мне, нам бы лучше с Чечней развестись, — сказал Никищенко. — Пусть бы бегали себе по горам, да коз пасли.

— Так вот видишь, какой развод у нас получается. Морду в кровь, все совместно нажитое в огонь, да под гусеницы и снаряды. Получается: бей своих, чтоб чужие боялись…

Под утро на связь с Рохлиным вышел заместитель командира 20-й дивизии корпуса:

— Товарищ генерал, мы остались одни. На нас сосредоточены весь огонь и вся сила дудаевцев. Много убитых и раненых. У нас есть еще возможность вырваться из города по оставленному коридору.

— Если не выстоим, ты здесь ляжешь, и я вместе с тобой, — резко ответил Рохлин и уже мягче добавил: — Держись, они ведь тоже не железные.

Генерал знал, что за спиной у них есть этот коридор. Не даром он на каждом перекрестке оставлял блокпосты. Но сейчас думы его были не о коридоре. Только дай слабину, дай команду на отход, и все, что было выстроено, занято с таким трудом, рухнет в одночасье. Противник внимательно следит за любым движением и, как только почувствует слабину, бросится на это место с утроенной силой. А там начинай все сначала. Рохлин понимал: если боевики поставят себе цель выбить из города корпус и обрушатся на блокпосты, последние без подмоги долго не продержатся. И тогда — конец.

«Если не убьют в бою, застрелюсь, — подумал генерал, но тут же отогнал эту мысль: — Что-то меня стреляться потянуло. Старый, наверное, стал». Он приказал вызвать к себе командиров частей, чтобы обсудить ситуацию.

— Сто тридцать первая бригада и восемьдесят первый полк уже несколько часов бьются в окружении. Какая там ситуация — неизвестно, — сказал он, глядя на собравшихся офицеров. — Все попытки выйти с ними на связь и прорваться к ним безуспешны. Восточная группировка встретила сильное сопротивление противника и перешла к круговой обороне в районе кинотеатра «Родина». Группировка «Запад» закрепилась на южной окраине. В городе остались мы одни. Некоторые части начали отходить из города. Я принимаю решение занять оборону в районе больницы и консервного завода. Уходить в ночь — значит дать себя уничтожить. Обратно занять позиции будет еще тяжелее, с большей кровью. Какие будут мнения?

— Будем держаться, — сказал Скопенко.

Других предложений не было. Все уже поняли: другого выхода нет. Безусловно, Дудаев, хорошо зная город и имея превосходство в живой силе, постарается максимально использовать сложившуюся ситуацию. Ночное сражение за Грозный приобрело неконтролируемый характер. Общий сюжет боя, его настроение решали отдельные эпизоды. Это могла быть спина бегущего противника, способность командиров контролировать ситуацию в подразделениях, умелая корректировка огня — то самое мастерство, которое отрабатывается загодя на учениях. Здесь важно было дать понять противнику, что ты, несмотря ни на что, будешь стоять до конца.

Рохлин уже знал, что дудаевцы после разгрома 131-й бригады перенесли свой огонь на больничный комплекс и консервный завод, что остатки сто тридцать первой бригады и восемьдесят первого полка все еще ожесточенно сопротивляются в районе железнодорожного вокзала, что батальон десантников, с боями пробивающийся к вокзалу, встретив плотный огонь, изменил маршрут и вышел к консервному заводу в расположение восьмого корпуса.

Ночью в квартире губернатора Ивана Шабунина раздался телефонный звонок. За столом сидели гости, по телевизору шла передача «Старые песни о главном». Царила праздничная атмосфера. Шабунин взял трубку и услышал голос Рохлина:

— Иван Петрович, с Новым годом тебя!

В трубке слышались залпы орудий.

— И тебя, Лев Яковлевич, поздравляем с Новым годом! Жалеем, что тебя нет с нами за праздничным столом. Скоро из командировки-то вернетесь?

Связь прервалась. Иван Петрович положил трубку и сказал гостям: