Звезда и крест генерала Рохлина

Каждую ночь в Грозном обстреливались блокпосты, а колонны федеральных войск попадали в засады. То и дело Государственная Дума объявляла траурные дни по погибшим солдатам. В самой Москве действовала хорошо законспирированная сеть чеченских осведомителей, которые через мобильную связь, сообщали все, что нужно своим хозяевам. На чеченских сепаратистов оперативно работала сеть международных исламских центров, получившим ранения боевикам оказывалась медицинская и иная помощь в Грузии, Турции, в странах Ближнего Востока. Кроме того, боевиков, имеющих паспорта граждан Советского Союза, лечили во многих городах России. Дудаев и Масхадов имели отлаженную связь и оперативную информацию секретных служб исламских государств. Казалось, повторяется уже знакомая ситуация, когда в Афганистан был введен ограниченный контингент советских войск. И единственной силой, которая пыталась защищать государственные интересы России, оставалась армия.

После возвращения корпуса в Волгоград, Рохлин провел показательные выступления солдат и офицеров на Мамаевом кургане. Публика была в восторге, отдельные фрагменты выступлений солдат даже показали по центральному телевидению.

Но генерал понимал, что армия нуждается не в показательных выступлениях, а в немедленном реформировании.

В одну из своих командировок в Москву Рохлин через Николая Егорова добился встречи с начальником Службы безопасности президента Александром Коржаковым.

— Лев Яковлевич, — Коржаков, встретив Рохлина, сразу перешел к делу, — если тебе нужна встреча с президентом, я тебе сделаю эту встречу, но предлагать президенту кандидатуру министра обороны и военную доктрину — уволь. Я не занимаюсь этими вопросами. И без того хватает слухов, что начальник охраны вмешивается в государственные дела. Я, конечно, выполняю некоторые специальные поручения президента, но не до такой степени.

— Александр Васильевич, ты патриот? — неожиданно спросил его Рохлин.

— Ну?

— А тебе не жалко смотреть, в каком состоянии сейчас армия?

— Жалко. Я об этом не раз говорил нашему министру обороны.

— Дело ведь не только в министре обороны. Сегодняшняя ситуация в армии — это и вина, и беда Грачева. Александр Васильевич, какая у нас сейчас военная доктрина?

— Никакой.

— А какая у нас стратегия? Если наступательная, это одно. Если оборонительная — другое. От этого зависит, что и как мы должны развивать, как строить работу военно-промышленного комплекса, какие задачи ставить науке, к чему готовить кадры, как организовывать боевую подготовку войск. Нужен политический документ. Нужен бюджет доктрины. Доктрину должна принять Дума, а президент должен утвердить и дать соответствующие указания правительству и силовым ведомствам. У нас же все взвалили на плечи министра обороны. И он по-своему старается, хотя это не только в его компетенции.

— Хорошо, убедил. А соображения у тебя есть?

— Вот папка. Здесь изложены основные позиции. Первое: необходимо разделить функции министерства обороны и Генерального штаба. Минобороны должно стать органом, проводящим военную политику президента. А Генштабу нужно заниматься вопросами организации и управления войсками. Второе: Генеральному штабу должны быть подчинены войска всех ведомств. То есть, должно быть двойное подчинение: в стратегических вопросах — Генштабу, в оперативных — ведомствам. Третье: убрать понятие «кадрированные войска». То есть, основные части должны быть в боевой готовности, а вместо кадрированных, надо иметь учебные части. Затем следует снять с вооружения старую технику, но законсервировать ее на случай войны, а не уничтожать. Армии надо дать новую технику. Особый вопрос: стратегические ядерные силы и их модернизация. И последнее: подготовка офицерских кадров. Нужно перепрофилировать подготовку. Сделать упор на перспективные военные профессии, на освоение новой техники и современных приемов ведения боевых действий.

Это приоритетные направления. И все их надо соотнести с развитием экономики страны, наметить план действий, сроки, подвести необходимую законодательную базу.

Коржаков полистал документ.

— У тебя же здесь двенадцать страниц. Президент это читать не будет. Нужно сократить до полутора, максимум — двух страниц. Хорошо, я постараюсь убедить Бориса Николаевича. С твоего позволения, я внесу коррективы, понятные для президента. А что касается Родионова, я уже два раза предлагал его кандидатуру на пост министра обороны. Но он не соглашается.

— Бог любит троицу.

Коржаков задумался.

— Главная задача — убедить президента в необходимости сплотить вокруг него здоровые патриотические силы, — продолжал Рохлин. — А что касается Родионова, то на сегодняшний день кроме него никто не сможет заниматься реформированием армии.

— Хорошо, я подготовлю тебе встречу с президентом. Он собирается в Сибирь. Там все и организуем. Я тебе дам знать.