Звезда и волк (СИ)

— Ты был и остаешься всего лишь следствием квантовой запутанности, вызванной твоим собственным эгоизмом и тем, что она не могла жить в актуальной вселенной, — пожиратель времени не ругался и даже голоса не повышал, хотя в его тоне явственно проглядывалась неприязнь. — С тех пор, как она изменилась в последний раз, она обращается к тебе иначе, верно? Она недовольна твоими связями с другими людьми, хотя ты никогда не обещал ей, что в твоей жизни не будет кого-то другого. Я обещал ей это, и она путает тебя со мной. Она неосознанно боялась твоих детей, потому что они могли оказаться неправильными из-за возможного кровного родства, давившего на её подсознание, хотя её родственником ты никогда не был. Я был, и в её голове ты всё ещё занимаешь моё место.

Стоя на месте и продолжая прожигать создателя времени взглядом, Имлерит разрывался между неисполнимым желанием разорвать его на части и странным удовлетворением от того, что он делал на протяжении последних лет своей жизни. Постоянно причиняющий боль его сестре, Дариэль снова и снова напоминал ей о том, что он не может быть тем, за кого она его принимает — он предавал её доверие, ранил её и почти убивал, забывал её и оставлял её одну ради других женщин, а она с каждым новым разом осознавала, что такого попросту не должно быть. Если бы Дариэль был тем, кто с самого начала ей предназначался, он никогда бы не оставил её одну, ни за что не позволил бы себе ударить или унизить её. Он никогда бы не бросил её умирать. Но удовлетворение не имело никакого смысла, если ей при этом было всё так же больно, а её обидчик становился только всё более самодовольным, отыгрываясь на её беспомощности и мягкости. Никто не должен был подпитывать своё самомнение страданиями его маленькой Сироны.

— Неважно, как сильно ты любишь себя и насколько велика твоя уверенность в том, изнасилование моей сестры превозносит тебя над любым ныне живущим, — Лорд Заточения покачал головой, непроизвольно скривившись от вновь захлестнувшей его ярости, и сжал кулаки, оцарапав когтями собственные ладони. — Это не делает тебя хоть сколько-то близким к ней. Ты гордишься тем, что сделал и твои чувства не имеют ничего общего с любовью, — ты даже не попытался извиниться перед ней за то, что сделал, ты вообще никогда перед ней не извинялся — ты мусор, недостойный находится рядом с моей Звездой. Скоро она вспомнит об этом и ты не сможешь больше пользоваться той лояльностью, что с самого начала тебе не принадлежала. Она знает об этом, чувствует это и хочет вернуть это назад.

Имлерит помнил о том, что его сестра знала, что всё сложится именно так ещё тогда, когда они оба находились в Пустоте. Она говорила ему, что забудет его; говорила, что не хочет находиться в том кошмаре, который видела; она просила его остаться, а он так и не смог этого сделать. Он не смог оградить её от этого заранее, но мог помочь ей сейчас.

— Она знала о том, что забудет меня и о том, что рано или поздно окажется здесь. Она ненавидела это и боялась этого, это приходило к ней слишком часто и было её постоянным ночным кошмаром. Понимаешь? С самого начала я был её предназначением, а ты — её кошмаром, тебе просто повезло оказаться на другом месте на какое-то время. Но даже при таком раскладе ты остался кошмаром, убивающим её и любые её чувства — искусственные или принадлежащие другому. Ты мог бы остаться с ней, если бы хотя бы на сотую часть пытался заботиться о ней или любил её, но теперь, когда я знаю, кто ты на самом деле, я этого не допущу.

— Все сказал? — по окончании пафосной тирады Имлерита, создатель времени демонстративно скомкал лист бумаги, который крутил в руках последние десять минут, и пренебрежительно бросил куда-то в сторону собеседника — это было жестом неуважения, жестом презрения к нему и его словам. — Ты берёшь на себя слишком много и, в конце концов, тебя разочарует то, к чему это приведет. Я совершал много ужасных поступков, львиная доля которых действительно касалась моей жены. Но я с уверенностью могу сказать, что это не твоё собачье дело. Твоя забота выходит за пределы братской, и я не собираюсь это терпеть. Более того, если твоя слезливая история была призвана пошатнуть мою уверенность в наших отношениях, то знай, что у тебя ничего не вышло.

Дариэль постарался перевести дух, но у него не получилось. Слова шли изнутри, на одном дыхании, он даже не успевал их как следует обдумывать, а условия этого любовного соперничества его совершенно не устраивали.