Звезда и волк (СИ)

— Как скоро Леди-Командор придёт в себя? Я знаю, что она всё ещё болеет, но мне… хм…

— Я знаю, что тебе хотелось бы её видеть, — с трудом оторвав обеспокоенный взгляд от двери, пожиратель времени обратился к сыну, оборачиваясь и сталкиваясь с ним взглядом — таким же обеспокоенным, хмурым и насыщенно-красным. — Она болеет с самого твоего выхода, но я не уверен, что она сама хотела бы, чтобы ты видел её в таком состоянии. Если хочешь, ты можешь остаться на ночь — ночью ей становится легче. Она понимает, что происходит вокруг.

Нитраль тоже взглянул на дверь. Он не был толком знаком со своей матерью из-за поразившей её болезни, он видел её всего пару раз перед тем, как он перестала появляться в обществе других пожирателей времени и не знал, какой она была. Судя по тому, с каким беспокойством, трепетом и упорством заботился о ней Лорд Заточения; по тому, сколько времени он на это убивал, она была человеком ценным, правильным. Или, может быть, просто дорогим конкретно ему. Нитраль не знал об этом, но очень хотел узнать.

— Останусь, — он кивнул, сморщившись, убрал со лба назойливую прядь волос, что лезла в глаза. — Обязательно.

***

Она так устала от боли, от бесконечного кашля, режущего горло и голосовые связки; она устала от невозможности пошевелиться, от постоянной ломоты в костях, от обострившихся в тысячу раз ощущений; она устала от холода, от множества иголок, устала от переливаний, уколов; она устала от лекарств и времени, не задерживающегося в её организме. Она устала и у неё больше не было сил с этим бороться.

Закашлявшись ещё сильнее, Сирона очнулась от очередного приступа боли по всему телу. Она часто находилась без сознания, часто видела то, чего на самом деле не существовало и только ближе к ночи ей становилось легче. Настолько, что она могла попытаться сесть на постели, не почувствовав новой волны тошноты или времени, приливающего к дыхательным путям.

— Тебе не нужно подниматься с постели, Сирона, — попытавшись встать, Леди-Командор почти сразу услышала знакомый голос, хрипящий не только по причине своего тембра, но ещё и от усталости. — Это может спровоцировать рецидив.

Имлерит выглядел уставшим — его взгляд, обычно сосредоточенный и заинтересованный, сейчас казался потухшим и будто отражавшим то, что единственным, что заставляет его идти вперед и бороться с чужой болезнью, тонуть в непрерывном потоке государственных дел, оставалась она. Так и было: ничто не мотивировало его так сильно, как здоровье его маленькой Сироны, уже несколько недель как затерянное где-то среди поражения времени.

Она протянула руку вперёд, чтобы коснуться его широкой ладони, но вместо этого нащупала только небольшой инъектор. Он снова будет делать ей уколы, снова будет уповать на препараты и надеяться, что эти, новые, обязательно ей помогут. Препараты или время — она знала, что он не терял надежды на то, что хоть что-нибудь ей обязательно поможет. Ей тоже хотелось надеяться, она тоже пыталась это делать, однако усталость из раза в раз оказывалась сильнее. Ей попросту не хотелось мучиться дальше.

Сирона нащупала его руку. Крепко схватившись за неё, она стоически терпела неприятные уколы, кусала нижнюю губу, приглушенно постанывая от боли. Ей было больно и просто так, а препараты делали больнее. Разве можно было ещё больнее?

Можно. Каждый раз оказывалось, что это не было пределом — становилось хуже, холоднее, а выталкиваемое из организма время снова подступало к носоглотке, вынуждая её кашлять и задыхаться. Имлерит следил за ней, из раза в раз останавливал эти приступы, помогал ей с ними справиться и принимал её даже в таком разбитом состоянии, не обращая внимания на то, что сейчас его младшая сестра почти ничего не могла сама. Единственным, что получалось у неё как нельзя лучше, оставалась возможность испачкать временем чужую одежду. Но и это её брат принимал тоже.

— Когда это кончится?

Уставшая, ослабленная и не имеющая сил даже продолжать бороться, Сирона задавала Имлериту вопросы, на которые он не мог ответить. Вслушиваясь в её тихий, ослабевший голос, он очень хотел сказать «скоро» или даже «сейчас», однако её состояние говорило о том, что случится это далеко не сейчас и не скоро. Ему не хотелось разочаровывать её так же сильно, как и врать ей, да и невозможно было сказать «я не знаю», глядя в её полуприкрытые глаза, смотревшие на него с такой надеждой. Она больше не хотела бороться, но всё ещё верила, что у него получится её спасти. Или, может быть, хотела верить в это, чтобы не сдаться.

— Скоро, — он устало улыбнулся и вытер испачканную во времени руку о мягкое влажное полотенце, затем стирая его и с её лица, убирая в сторону её длинные, мешающиеся волосы, помогая ей вновь удобно устроиться на кровати. — Очень скоро, Сирона, я обещаю.