Звезда Мафусаила

— Эх, вот в этом флоте все и дело, — наклонился к нему поближе Лингардт, — ты думаешь мы в Совете Братства не обсуждали эту проблему! Да вот все упирается во флот Бастарда. Мы его, конечно, одолеем, но потеряем две трети своего. Пиррова победа!

— Слушай! — склонился к нему Феликс. — А, если к этом уделу подключить имперцев? Я, когда еще командовал «Стремительным», слышхл разговоры, что ВКС Империи давно зубы точит на Бастарда, но не хочет с вами в драку ввязываться. Мол, накостыляем мы пиратам, накостыляют они нам, а Бастард тем временем исчезнет вместе с флотом и, где его искать потом!

— Мысль заманчивая, только вот можно ли доверять Империи? — с сомнением протянул Лингардт. — Они разделаются с Бастардом и тут же примутся за нас. Ведь придется их впустить в систему…

— Можно ведь составить договор…,- нерешительно начал Феликс, но его прервал громкий смех шведа:

— Какой — договор? Цена этой бумажке ровно столько, сколько она сама стоит.

— Но, что тогда по-твоему? — стукнул кубком по столу Феликс.

— Не знаю, — серьезно ответил Лингардт. — Скажем так, на время ведения боевых действий у нас должны быть заложники из важных чинов Империи. Ну, а потом гарантии невмешательства: убрать отсюда имперскую эскадру, разрешить свободный пролет через территорию Империи, не выдавать нас по требованию сопредельных держав…

— Ты как член Совета поддержишь в случае чего такое предложение? — напрямик спросил Феликс.

— Я поддержу, — серьезно сказал швед, — но не все члены Совета такие же доброжелательные и бескорыстные парни, как и я.

Он со значением взглянул в глаза Яворскому и осушил свой кубок.

Глава двадцатая. Страсти накаляются

Подобные встречи происходили у Феликса не только с членами Совета Братства, но и с рядовыми капитанами пиратских звездолетов. За выпивку обычно платил он сам, поэтому пили много и до такого состояния, когда поговорка «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» оправдывала себя полностью. Когда заходила речь о рейде на Рапиферу, молодые капитаны эту идею воспринимали с энтузиазмом, те, кто постарше, осторожничали. Одним из первых решительно поддержал Феликса капитан Эжен де ля Бурден. Этот француз при всем своем цинизме, а может, благодаря ему, хорошо разбирался в людях. Сразу после того, как «Молниеносный» доставил на Террапин груз соларов, он стал лучшим другом Яворского.

— Мои люди и я пойдем с вами, — заявил он Феликсу. — Я еще в первую нашу встречу понял, что вы человек дела. Захватим Рапиферу, а потом подумаем вместе, как реализовать тот план, о котором я вам говорил в прошлый раз.

Однако, если не все так решительно поддерживали идею вторжения на Рапиферу, как Бурден, то никто и не высказывался резко против. Капитаны были «тертыми калачами», верили в удачу и везение капитана «Молниеносного» всем им импонировало. Ведь случайностью захват ста миллиардов соларов объяснить было трудно. Случайность — случайностью, но в таких делах нужны и умение, и отвага.

Пока Феликс выяснял отношение к возможному рейду во владения Бастарда среди командного состава Братства, экипажи его кораблей большую часть времени проводили в Чайна-Тауне, где заводили обширные знакомства среди пиратской черни. Швыряя солары налево и направо, люди Яворского угощали выпивкой всех желающих, хвастаясь своей баснословной добычей и своим удачливым капитаном. Имя капитана «Молниеносного» и так уже было на слуху по всей планете, а его офицеры продолжали подливать масла в огонь.

— Чего вы тухнете здесь на Террапине? — стучал кружкой по столу подвыпивший Копылов. — Отправляетесь за десятки световых лет к черту на рога за жалкой добычей, которой едва хватает на приличную выпивку. Рискуете своими драгоценными шкурами за гроши! А здесь у вас под боком планета, набитая сокровищами Бастарда! Только протяни руку и бери!

Кто-то их слушателей поддерживал Германа и кричал, что нужно готовиться к рейду на Рапиферу и хорошенько потрепать Бастарда, другие помалкивали, но вступать в спор с ним никто не отваживался. Пираты хорошо помнили, как известный бретер и забияка, великан Ставр по прозвищу Бегемот попытался было задеть Копылова вскоре после его появления на Террапине. Несмотря на то, что ростом они были примерно одинаковы, а весил Ставр на десяток килограммов больше, он пролетел через три стола, грохнулся спиной об четвертый, разнеся его в щепки, и с неделю потом еще с трудом передвигался, держась за спину.