Звезда на излом (СИ)

Макалаурэ шарахнулся в сторону, но цепь, тянувшаяся от его ошейника, вновь натянулась, увлекая вперед, в сумрак переходов. Потянуло холодом. Там мела метель, и сквозь нее мерцала упавшая на землю рукотворная звезда. Свет ее повлек к себе сильнее, чем даже цепь.

Наугрим возникли вокруг него, выступили из темноты и метели. Они брели туда же, охваченные жаждой достичь света, разрубая топорами заиндевевшие виноградные лозы на своем пути и топча тяжелые грозди. Темное и красное хлюпало под ногами. Ближайший гном развернулся вдруг и обрушил на него топор. Руки Макалаурэ были пусты, он едва успел увернуться.

Кто-то вынырнул из-за ало-зеленых зарослей, растрепанный и в мохнатой белой накидке, забрызганной алым.

— Уходи. Скорее. — Тьелкормо вложил свой меч ему в руку. Ошейник тоже охватывал его шею, обрывок цепи метался по вороту и звякал о пластины кольчуги. — Руби ее! Не стой столбом, болван, второй ты голос!

Но Макалаурэ уже не удержался и его увлекло в безумный бег через темноту.

Впереди звезда падала на берег моря. Круг замыкался.

— Мы попытаемся, — засмеялся из-за плеча Амбарусса. — Смотри, вот она, рукой подать!

На мгновение Макалаурэ обернулся и увидел его. Вастакские стрелы посыпались с неба, и одна из них, тяжелый срезень, прибила цепь от ошейника Амбаруссы к земле, брат остановился — и исчез.

Звезда маячила у самой воды. Притягивала неудержимо. Пошатываясь, он шел вперед, снова оставшись в одиночестве.

Нет, ненадолго. Желтоглазый снова стоял рядом, слева от него.

— Выпей, — засмеялся он, протягивая чашу. Густое, тяжелое, багровое вино ходило в ней волнами, в них дробились отражения множества лиц. — Выпей за то, что ты для нас сделал, и за то, что сделаешь еще.

Макалаурэ взмахнул мечом — но тот уже стоял с другой стороны.

— Ты предсказуем на годы вперед, сын Феанаро. Нужно просто подождать. Беги же, — желтоглазый нетерпеливо дернул цепь ошейника Макалаурэ. Но цепь не заканчивалась в его руке, уходя на север.

В отчаянии он рубанул цепь. Раздался звон, на цепи и лезвии меча разом появилось по зазубрине, ошейник рванул болью.

— Куда же ты, без Старшего-то, Второй братец? За кем тебе идти? Забудь про эти глупости. Смотри — ты уже выпил его тогда, на берегу.

Растерянный, Макалаурэ смотрел на свои руки, залитые темно-алым.

— Так будет всегда, — вдруг показалось, что желтоглазый смотрит с сочувствием. — Оно никогда не исчезает. Этого никто тебе не забудет. Но можно научиться прятать… А можно выпить и забыться. Тебе же нужно с кем-то выпить, пока нет Старшего.

Чаша возникла в его руках, словно сама собой. Запах дурманил как море и солнце, оставшиеся где-то очень далеко. Окунуться в него — и все станет проще…

— Пей же, Второй братец. За ваш Свет.

Задержав дыхание, Макалаурэ швырнул чашу ему в голову.

В ответ рывок цепи едва не бросил его на колени.

Вокруг стремительно темнело, земля наливалась холодом. Цепь натянулась и дрожала, уходя в снежную темноту.

— Кто здесь? — спросил из темноты голос, который был голосом желтоглазого — и не его голосом. Макалаурэ точно его слышал, но не мог узнать.

— Какой глупец пытается меня найти? — спросил голос, заполняя собой и темноту, и мороз. На мгновение ветер метнулся из стороны в сторону — и принес очень слабую, но несомненную вонь гниющей плоти и дикого зверя. Как у варгов в Сирионе.

«Беги. Не дерись с ним! Беги! Здесь не выиграть!» — кричал кто-то знакомый внутри.

Рывок цепи заставил его сделать шаг вперед, навстречу голосу и гнили. С размаху он снова ударил натянутую цепь мечом, оставив новые зарубки и на звене, и на клинке.

— Сколько же вас там осталось, — хмыкнул голос задумчиво. — Один? Двое? Трое? Живучие, как тараканы.

На третьем ударе подряд клинок Тьелкормо звонко раскололся у самой рукояти, а из-под ошейника потекло за ворот горячее и теплое. Цепь больше не дергалась — ее медленно и неумолимо тянули в темноту навстречу северному ветру.

— Один или двое, — решил голос. — И один от большого отчаяния полез, куда не звали. Какая удача. Иди сюда, Феанарион. Если ты Майтимо — будет забавно снова свидеться.

Мокрые от вина руки Макалаурэ бессильно скользили по цепи, пытаясь ухватиться за надрубленное звено. Еще один шаг следом за цепью. И еще.

«Беги, — требовал издалека Финдарато. — Беги! Не говори с ним! Не дерись на две стороны, с ним и с прошлым разом!»

Снег не смывал алую влагу с рук, а только размазывал ее. На ветру руки стремительно коченели.

Он продел с трудом сгибающиеся пальцы в соседние звенья цепи.

— Или ты тоже пришел мне спеть? — хмыкнула темнота. — О чем на этот раз? О Дориате? О том, как бежали в лес синдарские женщины, поскальзываясь на крови своих мужчин и подруг? Как замерзали их дети в ночном лесу? Интересно, вы знали, сколько женщин там взялось за оружие после поражения от наугрим? Бородатые выбили лучших, цвет пограничной стражи, и девок в страже стало больше трети. Хотя вам не привыкать, среди приморских тоже встречались… лебедушки с веслом, как я слышал.

Руки снова соскользнули с цепи. Макалаурэ ухватился опять, чувствуя себя слабым, как щенок… Не дерись на две стороны?