Звезда на излом (СИ)

 — Плохо то, что по всем описаниям те люди были действительно из народа Хадора. Не удивительно, что им поверили. Я подумал — это могли быть люди, выросшие в рабстве у вастаков.

 — Но при них не было никаких вастаков! — воскликнул Линдэлас. — Они уже свободны!

 — Вастаков и не нужно, — отозвался книжник. — Выросшие в рабстве… Они как покалеченные с детства. Запуганные. Страх будет править ими даже после бегства ещё долго.

 — Ты знал и таких? — подал голос Фаньо.

 — Знал. Все эти годы находились те, кто бежал из рабства на юг, сам или вместе с более храбрыми друзьями. Но в последнее время — совсем мало. Думаю, еще оставшиеся в Дор-Ломине наши сородичи либо слишком стары, либо смирились, либо с детства запуганы.

Рингвэ обхватил кубок ладонями.

 — Но зачем они в войске Тху? Тот не мог вооружить рабов…

Дирхавель только рукой махнул.

 — Сами вастаки и взяли их с собой, как слуг и конюхов. Никто их не вооружал. А что при них было оружие — так вастаки либо орки с мертвых сняли. А вот эльдар…

— В Доме Гневного молота, — тяжело сказал Линдэлас, — я слышал рассказы беглецов об эльдар, сломленных самим Морготом или его умайар. Один такой от страха выдал готовящийся побег из рудников. Их мало, но они теперь настолько боятся, что будут исполнять приказы Темных даже на свободе. Кто-то из них мог жить вблизи Сириомбара…

 — Ищите их.

— А будет ли толк, князь? — спросил Дирхавель. — Если у тех бедолаг хоть немного ума, они будут бежать на восток, не останавливаясь, чтобы оказаться подальше от хозяев и от нас. Вред нам, какой исправим, уже исправляется, а переубедить гномов с их помощью, не знаю, удастся ли вовсе. Зачем мстить подневольным глупцам?

 — Не мстить, — отрезал Макалаурэ. — Показать их всем, сделать ложь Тху ещё очевиднее.

Сириомбарский книжник с сомнением покачал головой. Он был готов подчиниться, но напоказ соглашаться не хотел. Неудобно, но хотя бы честно.

— Что иатрим? — обратился Феанарион к Линдэласу.

Тот кивнул и обстоятельно изложил сделанное и случившееся за день, не забывая при этом о кубке вина. Что иатрим, в отличие от гондолинцев, не захотели размещаться внутри крепости, для них пока разбили походные шатры за стенами, и они до холодов готовы построить себе несколько бревенчатых домов. Что своим предводителем они признали Бронвэ и назвали себя «отрядом Близнецов». Что Тиннахаль и десятка два самых отчужденных иатрим готовы уже завтра взять обещанные инструменты, уйти на берег Гэлиона строить свой корабль, и не будут попадаться ему, Макалаурэ, на глаза. Да, и потому, что видели вспышку гнева… На этом месте Линдэлас несколько замялся, а Рингвэ усмехнулся.

— Говорите уже, — бросил Макалаурэ с усталой досадой.

Верный вскинул голову.

— Меня потом спросили дважды, почему мы не делаем это каждый раз, когда вы вспыхиваете вот так.

Макалаурэ молча приподнял брови, ожидая продолжения. Рингвэ пожал плечами:

— С твоего позволения, кано, я готов.

«И пока остановись на этом».

— Тогда передай в мастерские, пусть позволят фалатрим выбрать инструменты на время работы. И пусть предупредят потом, где устроят стоянку. А что атани? — устало спросил Феанарион у Дирхавеля.

— Почти все в крепости, князь. Часть женщин с детьми и кое-кто из беорингов остались в поселке. И думаю, это неплохо, пусть их там тоже расспросят.

— Согласен. Гондолиндрим?

— Едва твой военачальник увидел наше снаряжение, — Линдэлас улыбнулся, — нам освободили крыло Дома Стражи, с отдельным входом.

Макалаурэ ненадолго закрыл глаза ладонями. Пришла усталость. Или стояла рядом, но он не замечал. Не та усталость, которой нужен телесный отдых.

— Хорошо. — Все вокруг уже казалось не совсем настоящим. День кончался, военачальник Райаринкэ, Хранитель крепости, справлялся сам. А его, Макалаурэ, задачей сегодня оказалось просто никого не убить, и это выполнено тоже.

Фаньо увел книжника с гондолинцем непринуждённо и легко, избавляя кано от необходимости быть вежливым самому. Рингвэ допил свое вино, посмотрел выжидательно.

— Тоже спрашиваешь себя, почему не сделал так раньше? — спросил Макалаурэ.

— Спрашиваю, — Рингвэ умел, если хотел, оставаться непроницаемым, как глыба льда.

— А если бы я приказал тебе ночью идти жечь Сириомбар?

— Нет, кано. Я бы не пошел. Считай меня ненадежным.

Молчание. Свечи мигали, заливая подставку белесыми каплями.

— Я понял тебя… надеюсь. Ты надежнее, чем я думал. Благодарю за сегодняшнее. Иначе Тху порадовался бы куда больше. Иди.

…Стукнула, закрываясь, дверь. Кажется, этот чудовищно длинный день наконец-то закончился.

Он прилёг на лежанку, накрылся старым теплым плащом Майтимо, который служил здесь пледом третий год. Пообещал себе позже перейти в спальню — и открыл глаза только утром, когда постучали в дверь с известием, что вернулся скальный голубь.

…Обратное послание с горы Долмед — тонкая полоска кожи с бисерно-мелкими тенгвами. Казалось, она жжет руки.

«Сборы начали. Наугрим затворились от нас еще три дня назад, словно получив внезапные злые вести. Нандор сегодня пересказали слухи о сожжении Гаваней Сириона».