Звезда на излом

Гвирит перебралась в дом Келеборна и Нэрвен, часть души Элуреда успокоилась.

Раненые эльдар и люди набирались сил и покидали дом целителей один за другим.

Родня Гвирит после соседских поучений — Элуред подозревал, что без вразумляющих тумаков тетки Антэ и соседей тут не обошлось — сидела тише мышей. Аданы плакали, пили, порой дрались, но таких вспышек злости среди них не случалось.

Гвирит поочередно навещали мастер Фер и замужняя старшая сестра. Нэрвен обещала занять ее перерисовкой карт для кораблей, которые они с Келеборном отправляли на восток вдоль побережья, на поиски бухт и лесов для переселения.

Келеборн все также занимался постройкой домов для беглецов, и это лишний раз напоминало Элуреду основание Сириомбара. И его причину.

Амрод и его верные теперь быстро исцелялись, все чаще их видели на берегу моря. Люди охотно приветствовали их, желая здоровья Высокому князю нолдор. Иатрим и фалатрим их избегали; верные Феанариони тоже к ним не стремились, держась в стороне. Из пустеющего дома целителей их не выселяли — незачем было.

Все шло неплохо, насколько можно так сказать про беглецов из сожженных Гаваней.

Элуред почувствовал себя не у дел, боролся с ощущением, что время истекает и продолжал хромать. Маурвен отчитывала его при каждом удобном случае и требовала, чтобы он дал хотя бы своей несчастной ноге покою, если уж душе не получается.

По его просьбе Нэрвен отыскала ему помощника — юношу из Гондолина, проворного стрелка, чьи ожоги успели почти затянуться. Первое, чем пришлось заняться вместе с ним — спорами аданов из-за только построенных жилищ. Казалось бы, вот оно, дело. Элуред честно разбирал чужие заботы, что-то решал — и ждал.

…А потом дом целителей вновь известили о скором приезде Эрейниона, и Амрод не удержался.

Поскольку раненых в палатах осталось не так много, Маурвен позволила себе устроить большую уборку, отрядив мыть и убирать всех, чьи руки были свободны. К ее окончанию она даже принарядилась и вплела ленту в свою толстую, угольно-черную косу с серебряными прядями. Элуред залюбовался, когда она проплыла мимо него в правое крыло палат, которое все чаще здесь называли «крыло Феанариони». А потом оттуда раздался возмущенный крик, и у Элуреда вдруг сердце ушло в пятки. Не только ушло, но и вернуло им здоровую резвость — он за несколько мгновений оказался там, забыв о хромоте. В самый раз чтобы увидеть, как Амрод тянет Маурвен за блестящую косу и достает нож…

Лекарь Таурдор из фалатрим ухватил швабру наперевес как копье. Целитель Алкарнэ мелочиться не стал и схватился сразу за нож, явно решив проверить, годится ли лекарский кремневый для метания. Элуред успел его хлопнуть по рукам.

Амрод быстрым взмахом отсек кончик угольно-черной косы вместе со шнурком, и непослушные волосы Маурвен вырвались на свободу, рассыпаясь по плечам старшей целительницы и радостно завиваясь крупными кудрями. Убрать волосы аккуратно до приезда гостя она никак не успевала.

Трое иатрим, кто оказался в коридоре, застыли статуями.

— Ах ты! — Маурвен не находила слов. — Ах ты!.. Лисий хвост!

Выхватила полотенце у помощницы и огрела Феанариона с размаху. В первый раз даже попала. От второго и третьего Амрод без труда уклонился и со смехом скрылся за дверью палаты.

Элуред был бы рад посмеяться, наверняка Амрод ради смеха это и устроил, но при виде потрясения и испуга на лицах Алкарнэ, Таурдора и их сородичей ему снова сделалось страшно. Ещё одна такая шутка — и она плохо кончится!

Маурвен воинственно фыркнула, тряхнула роскошной гривой — седина в распущенных волосах стала заметнее — бросила внимательные взгляды на помощников и хмуро удалилась.

Шутка не удалась.

Эрейнион приходил напрасно. Нэрвен достучаться до Маэдроса так и не смогла, сообщить здесь ему было нечего. Элуред был уверен, Нэрвен уже передала просьбу поскорее отправить Феанариони прочь с острова…

Времени оставалось совсем немного.

Он хотел поговорить с Амродом — и передумал. Амрод не слепец, наверняка замечает растущее отчуждение и, скорее всего, запретит ему, брату правительницы, попытаться. Или нет? Достаточно лишь одного «нет», и Элуред не сможет даже приблизиться, его не подпустят.

До вечера он ещё колебался, говоря себе, что это пустые страхи, и что судьба Маэдроса Феанариона — не его забота. Чем больше повторял, тем меньше верил.

Перед закатом он взял сонные травы в кладовой, огниво, свечу — и, прихрамывая, спустился в сад.

Целителей учат разному. Усыпить больного проще всего обычным настоем, но это не единственный инструмент. Вот только второй раз сонным настоем Амрода не напоить.

Огонек свечи замерцал в ладони. Он поджигал маленькие связки трав одну за другой, пуская по ветру ароматный дым, и тихо-тихо напевал колыбельную, которую пела им няня. И няня поет сейчас ее дочерям Гвирит. Простые слова, которым очень много лет, их пели ещё под небом без солнца…

Которые однажды спела мама его отца на Хирилорне. Она сама это рассказала. Очень давно.

В этом крыле дома целителей повисла тишина. Даже скрип двери сделался невыносимо громким. Он сам не ожидал, что получится.