Звезда пилота

– Я знаю, что могу вернуться, но до сих пор не знаю, кто были эти, – он махнул здоровой рукой на пустые остатки брони над баррикадой. – И кто еще остался на полуострове. Этого никто не выяснит, кроме меня. С алами они говорили через камень, может быть, теперь и со мной поговорят.

Они снова замолчали, глядя на дорогу, где выскочив из-за домов, внезапно появилась Мади. Девчонка бежала к ним, и огромные карие глазищи сияли на ее темном от стикского загара лице. Темные волосы стояли дыбом, мягкие губы раскрылись в счастливой улыбке. На душе стало спокойнее, как будто, наконец, заполнилась пустота, и он увидел именно то, что хотел увидеть.

– Бено, ты встал? Арт уже разрешил выходить? Как здорово! Как все теперь хорошо! – зазвенел ее голосок. Да что с ней такое, кажется, тут не только то, что он вышел на улицу, это она еще вчера знала. Что она там думает? «И теперь у меня тоже есть… А что бы сказала мама? Неважно! Главное, что скажет Бено, но говорить ему все-таки страшно. Может, не говорить? Если надеяться будет не на кого, я сделаю все сама, и доктор Гиндали сказал… » – мелькало в ее мыслях. Что там она хочет от него скрыть? Глупость какую-нибудь?

– Выкладывай, что у тебя случилось, и что сказал Гиндали! – потребовал он. Девчонка оглянулась на Верховера, на грузовик и выпалила:

– У меня получилось!

– Что?

– Продолжение эксперимента природным способом! То есть ребенок! То есть два, они близнецы, у меня близнецовая наследственность! Робот в больнице уже обоих определил, девочка и мальчик! – облегченно затараторила она.

Когда это девчонка успела снять блокировку? В лесу, что ли? Ну, теперь уже поздно гадать. Она добилась своего – всегда хотела завести детей, причем от него, и теперь радуется! Вот бамп-тест в лаборатории! Сплошные восторги и природные инстинкты!

– Мади! Ты вообще понимаешь, что сделала? Они мое биополе унаследуют, а на Земле еще ничего не ясно! Как они будут жить?

Она посмотрела такими глазами, как будто он ее убивал, губы затряслись.

– Нас всех, Бено, никто не спрашивал, как и какими мы хотели бы жить. – сказал Верховер. – Но мы живем такие, как есть, а как проживем жизнь – зависит от нас самих.

Хорошо философствовать, когда у тебя никого нет, и можешь жить хоть на Стике, хоть на опорной базе! Но от детей, которые сейчас еще не родились, ничего не зависит! А зависит от Мади и, между прочим, от него, Первого. И что он теперь должен делать? Это же не только продолжение эксперимента, это его собственное продолжение. Он не знал, сможет ли когда-нибудь ради этого продолжения броситься под огонь, как Данилевский, но точно знал, что теперь это тоже часть его жизни. Однако связывать себя документами с женой и детьми он сейчас никак не может. Он только сомнительный гражданский сотрудник военного экипажа. Пока бьют друг друга на трибуне депутаты и разглагольствует новый президент, он должен не жениться, а довести до конца исследование. И обеспечить детям безопасность.

– Мади и детям нельзя возвращаться на Землю, им нужно жить на Стике. Но не в грузовике, и не в аморфите! – Бентоль оглянулся на Верховера. Бок заныл, но это было неважно. Полной и гарантированной безопасности у них даже здесь не будет, но надо хотя бы устроить им удобную цивилизованную жизнь.

– Я договорилась с доктором Гиндали! – оживилась Мади. – Он возьмет меня на место врача-помощника, с жильем, хотя я только биолог без диплома. И Рену он возьмет, мы нашу вакцину будем в больнице доделывать!

– Насчет денег на зарплаты и на все эксперименты – это я распоряжусь, – подвел черту Верховер. – Хотя какие тут, в Сомервиле, деньги…

Денег на Стике действительно водилось мало, но зарплата, выплаченная аморфитовым соком или пищевыми концентратами с заново запущенного завода, тоже могла решить дело. Хозяйственные вопросы не успели закончиться, как над мостом показалась торжественная процессия алов. Десятка два крылатых гостей в разноцветных накидках с бахромой и бусами вытянулись в цепочку над дорогой, опасливо оглядываясь на лежащую броню Великих Кавинов. Только Эо, летевший последним и без всякого одеяния, отважился нырнуть вниз. Видимо, аванигал был сильнее страха. Прикоснувшись к одному из круглых выступов пальцем, Эо тут же набрал высоту и вернулся в строй. Захлопали двери домов, застучали шаги по лесенке времянки, люди выбежали на дорогу, чтобы взглянуть на новое зрелище. Трагат уже нес миражный синтезатор, чтобы записать исторический момент для своей хроники.