Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…

– Одним словом, всё дело вот в чём, Станек. Незадолго до отъезда из Варшавы собрались мы всей своей компанией однокурсников в гостях у одного товарища. Слово за слово, разговор зашел о наших будущих вторых половинках. Стали шутить, дурачиться, предугадывать – кто, когда и на ком женится. А одна панночка и говорит: «Чего гадать-то впустую!.. Знаю хорошую ведьму, мне она уже все предсказала. Если кто желает узнать будущее, могу подсказать ее адресок…». Ну-у-у, тут все оживились… Стали засыпать её вопросами – кто она, эта ведьма?.. Сколько берет?.. Далеко ли живет?.. Та на все интересующие нас вопросы тут же дала исчерпывающие ответы, и мы в ближайшее время всей своей компанией направились к этой ведьме… Вот, наконец-то, и до меня дошла очередь на прием к ней. Захожу… чувствую, неуютно мне в этом месте и тревога стала меня сильно терзать. Осмотрелся… Небольшая комната… Полумрак… Пахнет свечами и табачным дымом. За большим столом, лицом к входной двери, сидит женщина. Да её, Станек, и женщиной-то назвать трудно! – вдруг с каким-то отвращением поправил себя Михаил. – Так, огромная бабища!.. Очень крупное лицо. Кожа лица смуглая, грубая, вся в каких-то изъянах… Глаза навыкате, черные-черные, зрачков не видно. Нос большой, мясистый, губы толстые. Две длинные чёрные косы на необъятной груди лежат. Голова цветастым платком покрыта. Концы платка на затылке узлом завязаны. Серьги-кольца в ушах. Яркая кофточка на ней, а на груди куча разноцветных бус и побрякушек каких-то. На руках штук десять браслетов, а пальцы в перстнях. Такие толстые, короткие, очень неопрятные у нее пальцы… Фу-у-у… – поморщился Михаил…

– Да это цыганка, Михаська! – заверил его Станислав. – Они все так одеты. А массу браслетов, бус и колец надевают для того, чтобы внимание людей от своего взгляда отвлекать. Пока ты на весь ее маскарад пялился, она изучала тебя. Могла и порчу на тебя в этот момент навести. Нашел куда идти, дурак!!!

– Вот, вот… и я тоже, когда к ней в комнату вошел, подумал, что цыганка она… Однако… не успел я об этом и подумать, как она мне преспокойно и говорит: «Не цыганка я, Михаил… Сербиянка я…». Я остолбенел… Откуда она имя-то мое знает?! А мысли?!! Ведь я только подумал о том, что она цыганка, а не сказал о своём предположении вслух. А она снова, без промедления, отвечает мне, будто бы я не мысленно, а вслух размышляю: «Знала я, что ты сегодня придешь ко мне. Видение мне было… И имя мне твое назвали…».

– Странно…. – пожал в раздумье плечами Станислав, – зачем этой цыганке надо было сербиянкой прикрываться? Ведь совершенно очевидно, что она цыганка…

– Не знаю, Станек…

Тут Станислав обратил внимание на то, что тело Михаила трясёт неуемная дрожь. Он взял с сиденья коляски его пальто и накинул ему на плечи…

– Так теплее? – с участием спросил он.

Михаил только неопределенно качнул головой и попросил закурить.

Пока Станислав доставал и прикуривал сигареты, Михаил продолжил свой рассказ дальше…

– Так вот….. она, цыганка эта, смотрит на меня, а сесть мне не предлагает. Я стою перед ней, а она смотрит и смотрит на меня, словно изучает. Потом говорит: «Присядь, Михаил». Я присел на краешек стула, а в душе себя вовсю казню, зачем поперся к ней, к этой ведьме. А она мне и говорит: «Не бойся! Лишнего не скажу…». Потом открыла какую-то старинную, с сильно обшарпанным переплетом книгу, и стала там что-то высматривать. Я насторожился, поскольку она почему-то всё хмурилась и хмурилась. Понял я, что-то не клеится в моей судьбе… Руки и ноги затряслись от страха… Наконец, она посмотрела на меня и говорит: «Тут, красавчик, сказано, что по судьбе тебе очень красивая женщина идёт. Сказано, что любовью всей твоей жизни станет. Всех женщин перед твоими глазами затмит…»

«А разве любовь, это плохо?» – не понял я причину ее разочарования моей судьбой…

«Любовь – это хорошо!.. Но над всем её родом очень тяжёлый рок висит. За грехи предков расплачиваться ей придется… Ох, и хлебнёшь ты с ней лиха!!! Бежать тебе от нее, красавчик, надо… Сломя голову бежать!..».

«Что же мне делать?» – на полном серьезе испугался я.

«Как это, что делать?.. – беря со стола колоду старых, потрепанных карт, усмехнулась она. – Сейчас посмотрим, что делать…» – стала тасовать эту колоду, а затем выбрасывать из нее по одной карте на стол. Когда вся колода карт, в виде большого креста, легла перед ней, она погрузилась куда-то в себя. Какое-то время сидела молча и снова все хмурилась, хмурилась. Для себя я уже всё понял…. безнадега в моей судьбе полнейшая… Но тут, совсем неожиданно, цыганка вслух обратилась к кому-то невидимому на непонятном мне языке… Я видел ее направленный и очень сосредоточенный в одну точку взгляд, очевидно, ей там, в голове, что-то отвечали в этот момент. О, Jezus Maria! – ухватился Михаил за лицо. – Она не просто слушала того, «Незримого», она внимала ему… Что-то спрашивала у него вслух… С чем-то соглашалась… Чему-то удивлялась… То вдруг, сокрушённо качала головой… Через время снова сосредоточилась на мне и обреченно сказала: «Ничего у тебя не получится, красавчик!..».