Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…

– Есть у князя Козловского в Могилеве роскошный особняк, где он снова стал собираться со своими бывшими сослуживцами и их сыновьями поразвлечь себя и их кутежами. А под Могилевом, недалеко от имения господ Медведских, находится его имение. Кстати… сейчас там, в доме своего деда, и живет Анна со своими родителями, братьями и сестрами. Это, брат Михаська, я рассказал тебе историю о князе Козловском, дедушке Анны, которая имеет место быть сейчас, в настоящем. А теперь послушай то, что случилось с ним, с этим князем, в молодости, когда он и его семья еще в Санкт-Петербурге жили. Как-то в очередной раз князь Козловский всю ночь напролёт кутил где-то в гостях. Было здорово! Вино лилось рекой, цыгане весь вечер развлекали танцами и песнями. Кокоток всех сортов натащили. Короче, дым коромыслом… В конце вечера кто-то предложил заняться спиритизмом. Идея эта князю понравилась… Любил он игры с потусторонними силами. Решил у «Духов» узнать, вернется ли когда-нибудь к нему проигранное им в карты его состояние. А тут как раз он еще и ипподром свой не так давно заложил… Короче, тоска, хоть вешайся… Долго вызывали «Духов»… Что-то получалось, что-то не совсем… Надоела ему эта затея, и надумал князь часа в три ночи в свою усадьбу поехать, что километрах в двадцати от Петербурга находилась. Дело еще в том, что жена его, француженка Адель-Мария, на которой он женился в Париже, когда учился там, в университете, в молодые свои годы, на тот момент, как раз в том самом имении находилась со старшим их сыном – трехлетним Иваном. Да еще, плюс ко всему, на сносях она была. Вот-вот должна была родить князю второго ребенка… Долгожданную им дочь…

– Господа принялись отговаривать князя от поездки в имение. Какого мол, чёрта в глухую ночь в имение ехать собрался, да еще через дремучий лес. Езжай в городской дом и проспись там. Завтра в имение поедешь. Но, нет!.. Не послушался друзей князь. Упертый был, как бык, да еще и пьяный до безобразия. «Еду, и точка!» – постановил… Завалился в коляску, пнул кучера Тараску сапогом в бок, тот и повез его в имение. Князь тут же и уснул… Неожиданно, как по какому-то толчку, очнулся он ото сна. Три часа ночи… Дорога через дремучий лес… Сидит князь в коляске и смотрит со страхом по сторонам. Огромная луна за кронами деревьев мелькает, силуэты чёрных птиц с ветки на ветку перелетают, а еще, ощущение такое, будто бы тёмные тени за деревьями притаились и с интересом наблюдают за его одиноко едущим через ночной лес экипажем. От неприятных ощущений проснулся князь окончательно… Уселся поудобней в коляске и уставился в чёрную даль. Ничего понять не может… Какие-то две красные точки в далекой темноте светятся. Стал присматриваться и понял – на два глаза похожи. Онемел князь… На голове его волосы зашевелились. Подъезжает ближе, смотрит, а на обочине дороги огромная собака сидит, на ротвейлера похожая. Он таких собак у своих друзей в Германии видел. Нереально огромный ротвейлер… Черный весь. Свет из глаз то зеленый, то красный излучает. Пока князь соображал, что к чему, экипаж его уже успел мимо этой собаки пронестись, оставив её далеко позади.

«Что за чертовщина?!. – протрезвел моментально князь. – Наверное, спьяну привиделось…» – принялся он сам себя успокаивать да креститься всеми известными ему способами. Но тут… снова впереди себя два светящихся глаза видит. Страх сковал его основательно. Ни рук, ни ног не чувствует. Присмотрелся… Действительно, так и есть… Опять того же самого ротвейлера, сидящего на обочине дороге, проезжают. Князь уже не знает, что и думать. Страшно ему стало до ужаса. А тут еще филин как заплачет на весь лес… Да так громко, да так пронзительно, словно дитя новорожденное. И орёт и орёт, и орёт и орёт… Неуютно в ночном лесу князю. Луна да чёрные деревья. Страшно… Одиноко… Будто бы один во всем свете… Но вдруг, как по чьей-то команде, лошади резко остановились, и, дико заржав, на дыбы поднялись. Кучер принялся усмирять их: орёт, бьет хлыстом, а они, стоя на дыбах, ржут, как умалишенные, и не слушаются его. Наконец, упали копытами на землю и замерли… Кучер все бьёт и бьёт их нещадно хлыстом, чтобы с мертвой точки столкнуть, но тщетно – кони как в землю вросли…