Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…

Ничего не ответил ему на это Михаил, только не сводил с него своих синих лучистых глаз и тихо ему улыбался. Улыбался, хотя и прекрасно понимал, что улыбка на его лице сейчас не совсем уместна, ведь друг ожидает от него пояснений, но справиться со своими чувствами было ему не под силу. И он улыбался… Улыбался оттого, что был счастлив… Счастлив, что у него наконец-то появилась возможность полюбоваться на своего роскошного друга Станислава Войцеховского…

Почувствовать его присутствие рядом с собой… Еще раз убедиться в том, что друг его, Станек, способен искренне беспокоиться о нем…

Станислав же в этот момент наслаждался обворожительной улыбкой своего друга Михаськи и радовался тому, что он наконец-то стоит вот тут, рядом с ним, стоит живой и невредимый, смотрит на него своими большими, полными счастья синими глазами, такими ему знакомыми и такими ему родными…

– Ну-у-у? Чего пялишься на меня и молчишь?!! – напустил на себя Станислав нарочитую строгость.

– Любуюсь тобой, Станек!

– Любуется он… Ты хоть соображаешь, болван синеокий, что я за тебя волновался? Всякая гадость относительно тебя в мою голову лезла. Да я уже раз десять тебя мысленно похоронил и столько же раз воскресил, а потом снова похоронил и снова воскресил. И ведь ничего удивительного, брат, война кругом!..

– Да-а-а!.. – только и ответил ему на это Михаил и снова виновато улыбнулся…

– Ты хоть в курсе, что 5 августа российские войска без боя нашу красавицу Варшаву немцам сдали?!

Михаил в ответ помрачнел… устало вздохнул… и утвердительно качнул головой.

– А в Варшаве, между прочим – ты, мой единственный друг Михаил Богдан.

– Да-а-а… – принялся теребить свою бородку Михаил.

– Ну вот, видишь, что мне пришлось из-за тебя пережить, – с укором смотрел на него Станислав. – Откуда мне было знать, как там, в Варшаве, твои дела обстоят? Может, ты уже в плену у немцев… Может, погиб… Или в Германию тебя сослали… О, Matko Boska Czestochowska! – вскинул он к небесам руки, – Чего я только не передумал за этот месяц!

– Дело в том, Станек, – вдруг как-то подавленно сказал Михаил, – я не из Варшавы к тебе приехал… Из Варшавы я уехал давно, еще в мае…

– Как это, не из Варшавы ты?.. – ахнул Станислав. – А откуда ты? И куда уехал из Варшавы?!! Когда, наконец?!! Почему я до сих пор ничего не знаю о твоих перемещениях по свету?!!

– Давай об этом позже поговорим, Станек!.. Я очень устал от всех этих безутешных новостей с фронтов!.. И вообще… от всего того, что сейчас происходит в мире…

– Да-а-а…. страшные теперь вещи в мире творятся, Михаська! А ты слышал, что у Германии цель – покорить Россию, ослабив ее экономически и в военном отношении? Германия планирует оттеснить Россию на Восток, ограничив ее границами бывшего Московского княжества.

– Слышал, Станек, слышал, – все так же устало ответил ему Михаил. – «Натиск на Восток», так немцы назвали этот план, предусматривающий захват чужих территорий вооружённым путем.

– Да, да! Именно так он и называется этот план – «Натиск на Восток». Всё правильно ты говоришь. А ведь вся эта катавасия, вся эта проклятая война началась с убийства австрийского престолонаследника Франца Фердинанда и его жены каким-то сербским националистом Гаврилой Принципом. Что за Таврило Принцип на наши головы свалился?! – глубоко пожав плечами, посетовал Станислав.

– Ой…. да ладно! Какой там Таврило Принцип!.. – скривил лицо Михаил. – Тут, скорее, не столько дело в самом Гавриле, сколько в том, что кто-то попросту повод искал, чтобы развязать всю эту бойню! Бойню… за передел мира, за источники сырья и рынков сбыта. Все неймётся им, этим безголовым и корыстным политикам! Вечно заварят кашу, а народы ее расхлебывают…

– А ты слышал, Михаська, о беспорядках в Москве в мае этого года?

– Да так… Краем уха. Чего этим-то неймётся?

– О, Михаська, немцев, проживающих в Москве, сильно громили…

– За что? За их принадлежность к немецкой расе?

– Именно за это, Михаська! Столица на три дня выходила из-под контроля властей. А ведь всё это – конфликты и проблемы общества…

– О, Jezus Maria! Теперь-то уж точно начнут наказывать всех непричастных к войне людей только по их национальным признакам, – ядовито констатировал Михаил.

– Не иначе, так и будет, Михаська! Да ведь и Санкт-Петербург в ходе борьбы против «немецкого засилья» 31 августа 1914 года в Петроград переименовали. Слыхивал об этом?..

– Конечно, слыхивал… Вот только никак не могу привыкнуть к новому названию. Привык, что Санкт-Петербург должен Санкт-Петербургом называться… Трудно для моего восприятия Петроград даётся…

– Согласен с тобой, Михаська. Такие же чувства испытываю. Да! Кстати! А ты слышал, что забастовки по Москве прокатились? Везде пишут об этом… Плюс ко всему, подростковая преступность наводнила города. А тут, как назло, полиции не хватает, чтобы разруливать эти ситуации.

– Ой, Станек, – поморщился Михаил, – тут надо было властям вовремя обратить внимание на нервное напряжение в народе и вовремя устранить их неудовлетворенность жизнью…