Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…

Неожиданно Михаил почувствовал, как неведомая сила повелела ему подняться с колен и подойти к иконе. Неосознанно повинуясь, он выполнил команду и, подойдя вплотную к лику святого, увидел, что взгляд его, всегда властный, проницательный, вызывающий в человеке чувство смирения и дисциплинирующий его поведение, на удивление явственно поменялся… Создавалось ощущение, что святой услышал его, свое чадо Михаила, и, пожелав внять его мольбам, взывает к доверительному с ним разговору. И так захотелось измученному горем Михаилу излить боль своей души Николаю Чудотворцу, захотелось поговорить с ним так, как это можно было бы сделать с самым близким человеком, рассчитывая на взаимопонимание, искренность и дружескую поддержку с его стороны!

– Николай Чудотворец! – протянул Михаил к иконе свои трясущиеся мелкой дрожью руки, – молю тебя!.. Молю о пощаде!.. Жена моя Аннушка заболела… Несколько дней назад укусила её за ногу бездомная собака. Рана сильно нарывает. Все усилия были брошены на то, чтобы облегчить её страдания, однако до сего дня даже врачи не в состоянии ей помочь…

На мгновение он умолк, как бы собираясь с новыми силами и новыми мыслями… Затем вдруг заговорил быстро, сбивчиво, не обращая внимания на сильно пересохшие губы: «Николай Чудотворец, помоги! Умоляю, помоги!!! На силу твою чудотворную уповаю! Так хочу верить, что не откажешь мне в моих мольбах! Верю в тебя, Чудотворец! Верю!» – ударил он себя кулаком в грудь. «Верю в тебя! Верю! Верю!» – бил и бил он себя в грудь, тихо рыдая, и только тело его сотрясалось от клокочущей в глубине души боли. Грубо, по-мужски, смахнув с глаз горячие слезы, он вновь продолжил свою исповедь: «Николай Чудотворец, вчера днем в очередной раз приезжал к нам врач. Он осмотрел ногу Анны, перебинтовал её, сделал укол, а потом, уходя, сказал, что если до утра лучше не станет, придется забрать Анну в больницу для ампутации ноги»…

Последняя произнесенная им фраза помутила его рассудок, осознание неотвратимого горя больно сдавило сердце, а желание помочь любимой женщине наткнулось на ощущение полной беспомощности в достижении желаемого. Никогда в жизни Михаил не чувствовал себя таким никчемным и бесполезным для той единственной в его жизни женщины, которая так остро нуждалась сейчас в его помощи. Отчаяние перед собственным бессилием остро ударило по его мужскому самолюбию. Он отошел от иконы и принялся ходить из угла в угол по комнате, с трудом понимая, кто он, где он, не отдавая отчёта в своих действиях, испытывая только лютую ненависть к самому себе.

«Ну, чем, чем я еще могу помочь своей Аннушке?!» – вновь и вновь обращался он всё с тем же вопросом к измученному своему сердцу.

Пришедший ему на помощь разум тут же стал импульсивно анализировать, какие варианты в оказываемой им помощи жене могли быть еще упущены… Когда же оказалось, что все возможности его исчерпаны, а значит, остается только уповать на волю судьбы он, сдавив голову руками, принялся истерично метаться из угла в угол по комнате…

– Ненавижу себя!.. Ненавижу!!! – вырвалось с отчаянием из его груди. – Из-за тебя, мразь, из-за тебя, ничтожество, погибает сейчас женщина, которую Господь сотворил из красоты и добродетели. Женщина, на которую надо молиться, как на икону, а не использовать, как тягловую силу, взвалив непосильный груз бытовых проблем на её хрупкие плечи! Женщина, чьи предки кровными узами были связаны с членами высочайших дворянских семей! Да как ты, простолюдин по происхождению, даже в мыслях посмел поставить себя рядом с ней?!! Тебе же, ничтожество, когда ты просил ее руки и сердца, четко разъясняли: не порть жизнь Анне! Не сможешь ты обеспечить привычного для нее уровня жизни! Не сможешь! Не сможешь!!!

Истерзанный чувством вины перед женой, Михаил устало привалился спиной к стене и опухшими от слез глазами стал безучастно вглядываться в полумрак комнаты. Постояв так какое-то время, медленно съехал по стене вниз, присел на корточки и, вцепившись руками во взъерошенные волосы, тихо заплакал. Плакал он горестно и безутешно, не контролируя своих эмоций, так, как плачут сломленные жестокой судьбой люди. Он уже осознавал всю безысходность положения, в которое его загнала беда.

Сколько так просидел на полу, и сам не знал. Но вдруг поймал себя на мысли, что взгляд его оценивающе скользит по стенам и обстановке комнаты, в которой он находится, а мозг проводит детальное сравнение увиденного, представляющего собой удручающее зрелище, с красивой картинкой роскошного дома семьи Козловских, где провела его Аннушка свое детство и юность.

Этот дом, со всей присущей ему претенциозностью, все отчетливее и отчетливее стал проявляться в его сознании, что еще острее подчеркивало всю серую действительность, в которой сейчас находилась его любимая женщина…