Звезда светлая и утренняя

Ужавшийся Слепухин, как ни отгораживался, долго еще слышал не складывающиеся в слова звуки, возню и шумное дыхание, затухающую спираль вертлявого топотания по коридору со все возрастающим по мере удаления количеством ног и голосов…

На столике жалко съежился углами тот же листок с прежним текстом: никак не мог Слепухин текст тот подписать, все внутри вздыбливалось иголками, и лихорадочно искал исхлестанный услышанным слепухинский ум приемлемого выхода.

Слепухин замазал строку на листке, будто вымарал ее заодно из своей памяти, и написал наново: «В настоящее время претензий к администрации не имею»; его особенно обрадовало это вот умненько вставленное «в настоящее время» — любой догадается, что это значит, и действительно: именно сейчас, 31-го января (Слепухин поставил число), никаких претензий у него нет, что совсем не значит, будто их не было вчера или не будет завтра… Обнаглев от собственной ловкой изворотливости, помогшей ему с таким вот прозрачным намеком вывернуть требуемое начальству совсем в другую сторону… осмелев при этом, Слепухин уже ниже даты быстро написал: «А нормы питания надо заново пересмотреть и баню надо — совсем мыться негде». Не перечитывая вторично, чтобы не утонуть среди соображений — как все же лучше написать? надо ли так или умнее без этого? — Слепухин быстро расчеркнул свой красивый автограф и сложил лист вдвое…

— А-а, это ты здесь? — в открытой двери стоял прокурор и морщился, морщился, не переставая. — Я про тебя что-то совсем забыл… Ну ладно — написал? Давай.

Слепухин переминался, готовый сорваться с места по первому же взморгу прокурора и исчезнуть отсюда, а прокурор все выше вздымал брови, читая объяснительную.

Увидев эти ползущие по лбу брови, Слепухин ухнул в яму… Теперь все, теперь закроют, сволочи… Но тут же всколыхнулись, суматошно крутясь, сожаления вперемешку с надеждами, не давая успокоиться хотя бы на осознании, что все уже неважно, что все — в подвал теперь… Эх, надо было, если так, врезать им похлеще… Но, может, и обойдется еще… может, и ничего еще по сравнению с тем, что Максим намел тут?..

Прокурор укладывал бумажки и напяливал шинель, закончив, по-видимому, свою работу совсем, а Слепухин все маялся, все перекручивался, пытаясь угадать свою судьбу… Так он и кипел, пока шел впереди прокурора в дежурную часть, ничего почти не замечая вокруг, отхватывая от окружающего случайные огрызочки да и отбрасывая даже их напрочь, если никак не касались они его колготения.

Успел махнуть рукой Славику, выбегавшему вдогонку остальным из столовой (значит, сразу же узнает Квадрат и подогреет его на киче… а может, еще и в отряд отпустят? Лишат ларька — отпустят? Нет, ларька уже лишен… Тогда свидания или посылки… черт, тоже ведь лишен уже… Тогда — просто посмеются и отпустят…) Конечно же, Слепухин определил, что стемнело давно и съем прошел без него, и вот даже ужин прошел, но только и осознал, остался без ужина и если теперь еще на кичу — совсем худо… Но не может быть, чтобы так вот подряд на него повалила вдруг непруха… И упущенный ужин представлялся уже залогом того, что дальше все наладится…

Исхитриться бы сигареты распотрошить незаметно… только все равно вытряхнут… если бы табачок в торпеду заделать… нет, не выйдет — караулят, волки, и глаз уже не спустят…

Таким вдрызг раздерганным в кипении предположений и опасений он и был доставлен прокурором в дежурную часть и остался там стоять, пока все вокруг занимались своей суетой и своими заботами.

Вошел отрядник, и этот уже точно по его душу… это он только вид делает, что занят чем-то, а сам-то глазом косит, псина… Что же долго так! быстрее бы!.. а может, и лучше, что долго… хозяин уйдет, а без него кто же постановление подпишет на кичу?.. Ерунда — посадят по временному до понедельника, а утречком — к хозяину, он в таких делах никогда не отказывает, подпишет не глядя… а временную постановуху ДПНК подмахнет — и всех делов… Зачем надо было приписывать про столовую и про баню?.. Тогда лучше бы — выговорить им сразу все, что на душе…

В дежурке стало тихо, и Слепухин собрался сразу же в тугой узел, но тишина, оказывается, никакого к нему отношения не имела — ДПНК передавал по рации гору цифр и из-за плохой связи то и дело начинал переходить на имена, передавая цифры… Невольно Слепухин усмехнулся идиотской игре в секретность: именами передавать сводку за прошедший день… любой придурок знает, что имена эти обозначают, но вот ведь — играются в свои игрушки… Слепухин мимолетно сожальнул, что не расслышал, сколько на сегодняшний день сидит в ШИЗО, и тут же забыл, отфутболился от сводки этой, осознав, что уже ведь пересменка прошла, уже и осталось вот столько же потерпеть и — отбой… если не вспомнят до отбоя, точно отпустят…