Звезда Тухачевского

Что же я сделал как стахановец-танкист? На одной из машин, на которой я работал, я прошел две с половиной тысячи километров. Мотор на этой машине проработал значительно дольше положенного срока, перекрыв норму на сорок четыре процента. При этом не было ни одной поломки, не говоря уж об аварии.

С места его прервал взволнованный громкий голос:

— Как вы этого добились?

— Я добился этого тем, — Дудко словно был очень обрадован этому вопросу и сделал вид, что он был для него полной неожиданностью, в то время как его еще до совещания предупредили, что последует именно такой вопрос, — что всю свою энергию, всю свою любовь отдавал машине. — Он ответил так, как ему посоветовали ответить. — Я знал, что мне нужно прежде всего как следует изучить машину. А раз я изучил машину, то получил полную возможность овладеть ею, и машина стала послушной в моих руках. На другой машине, на которой пришлось мне работать, я прошел полторы тысячи километров. Я взял на ней пятьдесят различных препятствий, которые превышают нормы.

Тухачевский, сидевший в президиуме совещания рядом с Ворошиловым, старался внимательно слушать выступавших, но никак не мог взять в толк, зачем было этого славного парня, по всему видать хорошего танкиста, тащить в Москву для того, чтобы рассказать о том, сколько он прошел километров на своем танке. Не лучше было бы и гораздо полезней для дела, если бы все это он рассказал в своем полку, ну, на худой конец, в своей дивизии, да еще и показал бы, как он владеет танком. Но в таком случае о том, каких чудес достиг Дудко в вождении танка, а главное — о том, что он руководствовался при этом мудрыми указаниями родного отца товарища Сталина, узнал бы лишь его полк или его дивизия, а сейчас узнает вся страна, ибо речь Дудко разнесется радиоволнами во всесоюзном эфире, будет растиражирована сотнями газет…

А Дудко между тем продолжал:

— Мною сэкономлено пятьсот килограммов горючего. Как я экономил горючее? А вот, например, как. Мы водим машины по дорогам и без дорог, по пересеченной местности и по ровным участкам. При этом многие неопытные водители пользуются тормозной лентой. Я тормозной лентой не пользуюсь. Я поворачиваю машину на фрикционе. Это значит, что машину можно повернуть с девятьюстами оборотами, не применяя большей силы мотора. А если затормозить ленту, то нужно увеличить количество оборотов до тысячи двухсот и более. Пока водитель будет переходить с меньшей скорости на большую, теряется время и сгорает много горючего.

Он передохнул и на минуту оторвался от текста.

— Однажды, когда мне было дано задание преодолеть препятствие, превышающее нормативы, то присутствовавшие инженеры говорили, что вряд ли я его возьму. Но командир нашей части ободрил меня, сел ко мне в машину и сказал: «Она возьмет!» И я выполнил задание, преодолел препятствие!

Снова гром аплодисментов, правда, гораздо менее продолжительный, чем в тот момент, когда оратор упоминал имя вождя.

— Когда нам было дано задание преодолеть без остановки сто двадцать километров, то товарищ Белоцков прошел только половину расстояния без остановки. Он устал. А я провел машину за два часа сорок пять минут и вылез из нее совершенно бодрым, хоть на танцы иди!

Тут уже аплодисменты слились с дружным молодым хохотом.

— Молодец, товарищ Дудко! — раздался из президиума громкий голос Ворошилова. — Пусть зарубежные акулы капитализма, грозящие нам своим крестовым походом, хорошенько прислушаются к твоим богатырским словам. Такие, как товарищ Дудко, — это наши советские Ильи Муромцы, наша гордость и слава!

Зал долго не утихал — ведь это говорил сам нарком обороны, легендарный герой гражданской войны!

Воодушевленный репликой наркома, Дудко продолжал еще с большим вдохновением:

— Многое нужно для того, чтобы быть хорошим танкистом. Но главное — это смелость и решительность. Нужно не теряться, преодолевая препятствия, а смело идти вперед. Однако эта смелость должна быть расчетливой.

Когда были сложные испытания, командир части дал нам задание идти на стенку. Водитель товарищ Голицын разогнал свою машину, и она стенку не взяла и остановилась. Я же, мобилизовав всю свою энергию, повел машину на стенку и взял ее. Я показал свое умение в управлении танком и плавно опустил машину на землю. Вот что значит расчет и смелость!

Отчаянные рукоплескания были ему ответом. А кто-то из зала возбужденно, сгорая от нетерпения докончить всю фразу, выпалил:

— Голицын — фамилия дворянская, вот он и не взял стенку. Кишка тонка! А Дудко — чистокровный рабочий класс!

Хохотали все — громко и раскатисто — от Ворошилова до последнего бойца в последнем ряду. Лишь Тухачевский слабо улыбался — с таким же успехом этот ультрапатриот мог бы проехаться и по его собственной фамилии!

А Дудко уже заканчивал свой победоносный рапорт:

— Да здравствует наш любимый маршал коммунизма товарищ Сталин! Да здравствует нарком обороны товарищ Ворошилов!

Председательствующий уже объявлял очередного оратора, когда встал со своего места в президиуме Гамарник и сказал: