Звезда в опасности. Тревожная красота. Кровь в солярке

— В Париж, — ответил Шап. И добавил доверительно: — Охота пощупать девок.

Вокруг засмеялись, крестьяне приняли вид оскорбленного достоинства, официантка тепло и снисходительно улыбнулась Шапу. С официантками Шап всегда был идеально любезен. Из-за этого он был у них на хорошем счету и не раз пользовался их милостями.

Он с удовольствием поел обжигающе горячего супа, кусок ветчины, затем омлет. Этшегоен рассказывал о каком-то ничем не выдающемся случае:

— Если бы этот болван умел водить машину, он бы проехал. А тут я высовываюсь, понимаете, и вижу, что он в кювете… У него был «крайслер», настоящий танк… он достает трос… видели бы вы этот трос, не толще веревки! Ну, я тяну его, и он лопается… Гад!

Его не слушали. Рассказы Этшегоена не представляли интереса, поскольку он умудрялся вечно опускать самые существенные детали. Внимание быстро рассеивалось.

— …И он говорит мне: «…Мой трос приказал долго жить…»

— Плевать на твой трос, — сказал Серен. — Вы слышали, что Раш разбился?

— Раш?!

— Да. В прошлую среду, около девяти утра, на спуске Трюель. Знаешь эту дорогу, Шап?

— Знаю.

— Раш ехал в гору с восемью тоннами груза… Пять метров ширины, местами не больше четырех. По одну сторону откос, по другую — овраг. Примерно на середине подъема Раш встречает автобус из Вильфранш, который идет вниз. Автобус прижимается к откосу и останавливается. Раш на мгновение заколебался. Должно быть, почувствовал конец. Он остановился, потом потихоньку поехал. И вот когда он поравнялся с автобусом, его правые колеса шли по самому краю дороги, земля не выдержала веса, и Раш съехал до ручья, который течет на дне оврага. Грузовик, рассказывают, катился как бочка. Раш умер на месте.

Последовало молчание. Каждый представлял себе лицо Раша и его здоровенный «мак». Раша знали мало, так как он редко ездил по тем же дорогам, что и сотрапезники, но этот трагический конец никого не оставил равнодушным.

— Мне рассказывали, — продолжал Серен, — что шофер автобуса ни при чем, но он настолько потрясен, что не хочет больше водить машину. Ушел работать механиком в автобусный парк.

— Я его понимаю, — отозвался напарник Этшегоена, — от такого не поздоровится. Ты не виноват, но твердишь себе, что если бы не ты, то парень был бы сейчас жив.

— Эти грузовики ездят слишком быстро, — объяснил один крестьянин другому. — И в один прекрасный день — хлоп! — Только мокрое место осталось!

Серен пожал плечами и картинно сплюнул в сторону печки.

— Кто этот Раш? — поинтересовалась хозяйка.

— Вы не знали его. Он из Эльзаса. Он практически не ездил по этому маршруту.

— Вот она, жизнь, — театрально вздохнул Этшегоен. — Я называю это хреновым невезением.

— Когда не везет, — заметил его напарник, — всегда хреново.

— Да, черт подери, да!

Незнакомый водитель, завтракавший в самом конце стола, принял участие в разговоре.

— Однажды мне чертовски не повезло в Лоте, в ущельях между Эстеном и Энтрангом, из-за одного шоферюги. Уверяю вас, что когда ты понимаешь, что сейчас полетишь в пустоту, ощущение не из приятных. Я весь взмок. Длилось это, наверное, мгновение, но мне показалось вечностью. Я был уверен, что разобьюсь на скалах на дне ущелья. В конце концов я относительно легко отделался… сломанным носом, переломом плеча, еще мелочи. Но я пережил такой ужас, что целый месяц ходил сам не свой. Не осмеливался водить машину.

Он покачал головой и добавил:

— Самое неприятное — это страх.

Хозяйка вздохнула и вернулась в кухню. Водители задумчиво курили сигареты в ожидании кофе. Шап доел омлет, взял сыру, допил последний стакан вина и закурил «Голуаз». Официантка подбросила топливо в печку. Автобус на Сент-Шели-д’Апшер остановился на минутку перед рестораном, и двое крестьян поспешно вышли, чтобы сесть в него. Хозяйка подала кофе, разговор возобновился, заговорили о другом.

— Шап! — громко позвал Этшегоен, — пока мы все не разъехались, расскажи нам какой-нибудь случай, поржать охота.

— Шап, мальчик мой, — отозвался с наигранным удивлением Серен, — почему ты молчишь?

— Ну… у меня нет ничего новенького.

— Те-те-те, знаю я тебя, — усмехнулся Серен. — Если Шап рассказывает, я всех угощаю ромом.

— Принесите ром, — закричал его напарник, — он не посмеет отказать.

— Ну вы уж слишком…

— Историю с ляжкой… — подсказал Этшегоен.

— Да-да! Вот именно!

— На вас не угодишь, — сказал Шап.

Он засмеялся и на мгновение задумался, глядя в свой кофе.

— Ну, давай…

Шап поведал им историю о баронессе и быках. Она была довольно игривой, и как раз в том жанре, который нравился его собеседникам. При последнем слове Серен оглушительно хлопнул себя по ляжке и стал радостно и дружелюбно хохотать. Официантка захихикала и с обожанием взглянула на Шапа. Крестьяне снисходительно усмехнулись: они не очень поняли, в чем соль.

— «Но бык всякий раз меняет корову!» — повторил Этшегоен и низко наклонился над столом, чтобы всласть посмеяться. — Шап! Ты — мастак!

Постепенно восстановилась тишина.

— Все это хорошо, — заметил напарник. — Но нам уже четверть часа тому назад пора было выезжать.

Это замечание подействовало. Все встали и запахнули куртки.