Звезда в опасности. Тревожная красота. Кровь в солярке

Ньокви был бродячим торговцем.

— Ты виделся с ним?

— Нет, он передал мне.

— Он не задавал вопросов?

— Он не любопытный.

Скополотрони попивал винцо, приятели перекидывались в карты или говорили о пустяках, вспоминали молодость.

— Удивляюсь, — повторял Тонтон, — как это твой друг Поль всплыл на поверхность. Я ведь привязал к нему достаточный груз, чтобы он не высовывался.

— Наверное, плохо привязал.

— Но я же не ребенок, ты ведь меня давно знаешь.

— Ба, оставь это! Это не так серьезно, и с некоторой точки зрения меня даже устраивает, что его нашли.

И добавлял игриво:

— В День всех святых мы отнесем к нему на могилу букет хризантем, ему будет приятно.

Тонтон от души веселился.

— Чертов Вита… Извини! Чертов Жером!

Но дни шли за днями, и Скополотрони стал реже смеяться. Ему приходило в голову, что его планы могут сорваться и, следовательно, Швоб и Виктор могут вернуться. От этих мыслей у него пропадал аппетит. Вернувшись в Париж, его былые приятели будут представлять для него постоянную и, он не обманывал себя, смертельную угрозу. Скополотрони достаточно хорошо знал их и понимал, что они не упустят возможности расправиться с ним, а такая возможность рано или поздно представится.

— У тебя по-прежнему «201»?

— Да.

— Может быть, я еще раз ею воспользуюсь, но не сейчас. И возьму чемоданчик с образцами сластей и тканей.

К пяти он возвращался на улицу Жан-де-Бовэ и выпивал порой чашечку липового чая с мадам Блан. Он отрастил себе небольшую седую бородку, которая очень подходила к пенсне. Весь его облик вызывал симпатию жителей квартала. В этой атмосфере общей благожелательности Жером порой и сам чувствовал себя растроганным. И все же, посредине партии в домино с капитаном интендантской службы, другом мадам Блан, или под конец обеда в столовой, тайные заботы нарушали гармонию, и взгляд его делался печальным.

— Господин Шевиньо, — говорил капитан, поднимая палец, — вы не заметили мой дубль-шесть, вы рассеянны!

Жером извинялся и вновь целиком обращался к домино. Но когда он вспоминал о Швобе и Викторе, то думал, что ему, по всей вероятности, самому придется ускорить ход событий. А это ему отнюдь не улыбалось.

X

На следующий день к вечеру Шап возвращался домой без груза. Восточный ветер налетал порывами и гневно швырял в ветровое стекло хлопья снега, жесткие, мелкие и крепкие.

…Шап автоматически вел машину; с равнодушием и усталостью взирал он на бурю. Суровая зима в этом году сильно досаждала водителям. Те, кто ездил по большим дорогам, не так страдали, но завсегдатаи проселочных дорог уезжали каждое утро, вооружившись лопатой, ломом и тающим терпением.

Ползать по снегу, чтобы установить домкрат под машину, нежно прижимать к животу колесо весом в восемьдесят килограммов, покрытое смерзшимся снегом, чтобы надеть на него снежную цепь, скрученную и неподатливую, раскалывать сугробы, расчищать дорожку лопатой в холоде и сырости, проникающими сквозь башмаки; и так день за днем, от чего мрачнели даже самые отчаянные весельчаки.

Наконец появились снегоуборочные машины. Они ездили взад-вперед по дороге, расчищая в снегу коридор, достаточный для того, чтобы по нему проехал грузовик. Дорогу тщательно отделывали, но выпадал новый слой снега, и все надо было начинать сначала.

Старый Рагонден злился, выходил из себя, отпускал язвительные замечания и страшные ругательства по поводу погоды, дороги, колес, которые скользят, и снеговых цепей, с которыми невозможно справиться.

На склоне, ведущем к почте, грузовик неуверенно поднялся с десяток метров, затем колеса заскользили, и Шап не стал настаивать. Он съехал задним ходом до того места, где менее крутой подъем позволял разогнаться и одним махом преодолеть горку. Две первые попытки не увенчались успехом, в третий раз он еле-еле дотянул до площадки, на которой стояла почта. После площадки две полоски золы и шлака на ширине колес тяжелого грузовика увеличивали сцепление. Сразу можно было оценить предусмотрительность старшего Рагондена.

Спускаясь к гаражу, Шап неудачно нажал на тормоз и чуть не врезался в угол дома Беделлу. Внизу под скалами мрачно завывал ветер. Он различил неясный силуэт на террасе, и ему показалось, что это Прекрасная Элен.

Внезапно рядом с грузовиком возник Пьеро.

— Я загоню его, — предложил он Шапу, — там на террасе тебя ждет красотка.

— Она одна?

— Да. Молодчики остановились за памятником погибшим. Старик присматривает за ними. Так что нет опасности.

— Она давно здесь? — спросил Шап, выходя из машины.

— С полчаса.

— Ладно.

Он одернул куртку и поднялся на террасу. Прекрасная Элен придерживала на горле воротник пальто. Она казалась продрогшей.

— Добрый вечер! — любезно поздоровался Шап. — Вы ко мне?

— Да.

— Может, зайдете?

Он приподнял старое перевернутое ведро, взял ключ, который находился под ним, и открыл дверь.

— Вам вовсе не обязательно было оставаться на улице. Ведь у вас уже должен быть свой ключ, вы могли сами войти. Ничего не переменилось.

— Ладно-ладно, — раздосадованно проговорила Элен.

— Не обижайтесь. Пойдем на кухню или в кабинет? В кухне теплее.