Звездная карта царя Саула

– Высокое напряжение, – пояснил счастливый директор Джанибеков. – Выбрались, слава Аллаху! Но как мне теперь отчитываться перед начальством за этот кошмар в подвале, не понимаю. И кто мне поверит, расскажи я про вашу карту и светящиеся камни?

– Да, пофантазировать тебе придется, – согласился Егор Кузьмич. – О, идея! Скажи, налетчики через тоннель проникли. Требовали, мол, сокровища Улуса Улусовича Ахметова-старшего им отдать. Конфискованное золото баев. Якобы им сказали, что оно в бункере спрятано.

– Сокровище? – поморщился Джанибеков.

– Ну да, а это оказались на деле избранные сочинения В. И. Ленина. Их Улус Улусович «своим сокровищем» называл, детям и внукам обещал передать. Так и ушли грабители несолоно хлебавши. Только первый том забрали – у них туалетной бумаги не было.

– Убедительно, – кивнул Крымов. – Только над деталями поработайте. И про туалетную бумагу можно опустить.

– Мы, я и Калим Ибрагимович, все подтвердим, – твердо сказала Гуля. – Правда? – Она требовательно посмотрела на своего шефа.

– Разумеется, коллега, – успокоил бульмуджурца Махмадшарифов.

Прощание было горячим и скорым – гостям с Волги нужно было поскорее уносить ноги из щедрого на сюрпризы городка Бульмуджур. Оставалось вызвать такси в обе стороны и разъехаться.

Трое искателей приключений молчали по дороге. Смотрели в окна автомобиля. Даже Егор Кузьмич молчком отхлебывал самогон.

А теперь они в тягостном молчании ожидали поезда на ближайшем железнодорожном вокзале.

– Ну же, Андрей Петрович, сколько можно тянуть? – первой не выдержала Бестужева. – Скажите: Маша, я потерял к вам доверие. Нам стоит объясниться.

– Хорошо, нам стоит объясниться, Мария Федоровна. Фокус с камнем меня волнует мало. Даже позабавил. Но ваша скрытность обидела меня до глубины души.

– И меня тоже, кстати, – кивнул Добродумов.

– Простите, Андрей Петрович, простите, Егор Кузьмич. Но до вчерашнего дня я сама ничего не знала об этом камне. Я получила его от подруги моего отца – Рогнеды Наумовны Пряниной. В день нашего вылета в Абрабад она сама вышла на меня, назначила встречу и передала шкатулку. Там были камень и письмо. Вот оно. – Бестужева протянула Крымову конверт. – Прочтите, пожалуйста. Отец просит в нем простить его за то, что он поставил мою жизнь под угрозу, и говорит, что за этот камень – символ звезды Ригель – я смогу выкупить свою жизнь у злодеев. Часом раньше, часом позже, вы бы все равно узнали о том, что один из семи камней у меня. И прочтите вслух, чтобы Егор Кузьмич тоже послушал.

Крымов не удержался и прочитал. Вслух. А то бы места потом себе не нашел. Красноречивое послание Федора Бестужева дочери, полное отчаяния и страха за ее жизнь, тронуло старика-краеведа до глубины души. Он даже прослезился – спас большой глоток самогона.

Детектив с облегчением кивнул:

– Простите, Машенька.

– Больше вы на меня не сердитесь, Андрей Петрович?

Он только протянул к спутнице руку и сжал ее пальцы:

– Простите еще раз.

– Ладно, лирики, вот что я вам скажу, – потянув носом, после очередного глотка изрек Егор Кузьмич. – Нам не в Царев надо, а в Сермяжинск.

– А что мы там забыли? – спросил Крымов.

Бестужева тоже вопросительно посмотрела на него:

– Объясните, Егор Кузьмич.

– Не сечете?

– Не сечем, – за себя и Крымова ответила Мария Федоровна.

– Помните, откуда взялся купец Растопчун? Из Сермяжинска.

– Заинтриговал, – кивнул детектив. – Дальше.

– А кто еще оттуда? – задал наводящий вопрос Добродумов.

– Да много кто, – пожал плечами Крымов. – Вождь мирового пролетариата в том числе.

– Тут уж слова из песни не выкинешь, – подтвердил Егор Кузьмич. – Кстати, моя бабка Глафира родом из Сермяжинска. Я что, тебе не говорил?

– Нет.

– Теперь говорю. Будучи краеведом и знатоком Поволжья, тем более имея корни в этом городе, я историю Сермяжинска изучал с особым пристрастием. Поэтому и знаю о мироеде Лаврентии Спиридоновиче Растопчуне предостаточно. Я же тогда, с этими упырями, не зря о нем вспомнил. Говорили, будто бы львиная часть состояния Растопчуна уплыла за границу. Но там он ничего не приобретал: земли там, фабрики. Ни-ни. А ведь скопидом был страшный. Ни копейки лишней не упускал. Еще говорили о нем, будто бы он расплачивался солидными деньгами с какими-то приезжими иностранцами. Это сохранилось в краеведческих записках – в воспоминаниях тех, кто был с ним близко знаком. И была одна любопытная история, связанная с неким англичанином, баронетом Френсисом Уайкером, который имел контакт с фабрикантом Лаврентием Растопчуном. А прославился этот Уайкер тем, что в родной Великобритании его обвинили в краже знаменитого бриллианта, принадлежавшего принцам Уэльским. А назывался этот бриллиант Аль-Яд Аль-Ямма, в переводе – планета Правой Руки. Или, как привыкли ее величать европейцы, Бетельгейзе. – Добродумов отхлебнул самогона, вытер тыльной стороной ладони рот и бороду. – А, Крымов, чуешь?

Мария Бестужева не сводила с Добродумова широко открытых глаз.

– Ты хочешь сказать, Егор Кузьмич, что Растопчун мог охотиться за всеми семью Небесными камнями?

– Именно, Андрюша, именно! Чуете, Машенька?