Звездная мистерия

Закончив обучение изящной русской и нерусской словесности, он оказался в одной из коммерческих фирм, которые почковались на теле его страны, разрываемой бандитскими девяностыми годами. У одного из людей в погонах, обеспечивавших их бизнесу милицейскую поддержку, он спросил: "Почему на одном из главных милицейских зданий висит табличка "Региональное управление по организованной преступности (РУОП)". Неужели у милиции теперь нет никаких секретов от народа, и они называют все вещи своими именами?" Милиционер не понял всей глубины его мысли и спросил: "Что ты имеешь в виду?" На что дипломированный лингвист терпеливо объяснил, что неплохо было бы вставить "по борьбе" с организованной преступностью, а то слишком уж откровенно получается. Он бы и забыл об этом разговоре, если бы при очередной "зачистке" их офиса не увидел на широких спинах маскированных бойцов надпись "РУбОП". Буква "б" хоть и была маленькой, но все же придавала видимость законности деятельности этого учреждения.

Невольно он обогатил и иностранный язык. При общении с баронессой, приехавшей "из самого Парижу" посотрудничать с их фирмой по поводу отделки фасадов, он забыл, как по-французски будет "ремонт". Это русское слово показалось ему вполне французским, и он несколько раз уверенно и твердо его употребил, грассируя звук "р" и пряча в нос "н". Аристократке понравилась предложенная им инновация. По смыслу получалось что-то вроде "переделка" или "повторное возведение". Поработав немного, она увезла это слово с собой, даже не сказав "мерсибо".

Шло время. Он взрослел и становился старше. Вместе с ним росли и его чувства. Грубый бизнес сменился "мягким", постепенно приближавшим его к заветным целям. В итоге он понял, что занимаясь каким-либо бизнесом, он губит себя и изменяет не только своим лучшим чувствам, но и самому Богу, который ожидает от него совершенно иного. Узнав, что такое настоящая поэзия, он перестал писать стихи. Он понял, что стихами он не может передать и малой доли того чувства, которое должно их наполнять. Его мысли были достойны гораздо лучшей формы, чем позволяли найти его стихотворные способности. Попадая на ту же высоту, что и остальные поэты, он не мог вернуться назад, не растеряв по пути высокие чувства. Оставшиеся ощущения не позволяли найти на земле ресурсы, необходимые для настоящей поэзии. Одно время он даже считал, что ему никогда не добраться до тех высот, откуда приходило вдохновение для настоящих поэтов. Но энергия слов не хотела его отпускать. Та реальность, которую позволяли создавать слова, захватывала его воображение. В его душе еще не было единственного и настоящего компаса, так необходимого любому человеку. И тем более нужного тому, кто занимается творчеством. Не имея истинной веры, он все-же решил попробовать свои силы в прозе.

Справедливости ради нужно сказать, что его тексты того периода снискали ему определенную известность и даже позволяли неплохо существовать. Так появлялись на свет его произведения, наполненные тоской и безысходностью. Он сам удивлялся их успеху, и, пытаясь объяснить его, думал примерно так: "Неужели людям мало собственной печали? Зачем они ищут чужую печаль, оформленную в модную упаковку, под названием "страдание ищущего разума в гибнущем мире". Он размышлял над этим, пока не сделал для себя важное открытие. Видя, что не только они, но и "лучшие умы человечества" томятся в отчаянии и упадке, собственное падение казалось людям, питающимся этой "современной культурой", не таким страшным, каковым являлось на самом деле. Не умея бороться с проблемами в собственной жизни, они щедро наполняли ее чужими грехами и всепоглощающими страстями. На их фоне собственная потерянная жизнь выглядела несколько привлекательнее. И он "помогал" этим людям, рассказывая им длинные и короткие, выдуманные и невыдуманные истории из своей и не своей жизни.

"Продвинутые" молодежные журналы, ведомые заимствованными лозунгами "новой эстетики" и "расширенного сознания", с удовольствием печатали его произведения. До тех пор, пока очередной такой журнал не погибал в бездне, рожденной из пустоты, которую авторы сами создавали, "продвигая" своих читателей так далеко, как те и не собирались. Он понимал, что занимается совершенно не тем, чем должен.