Звездное вещество

Юлия и Белугин остались стоять у подъезда дома, где еще в нача­ле этого вечера жила моя богиня. Я шел в общежитие спокойный и хо­лодный, как и подобает ученому, занятому лишь своими нелегкими отношениями с природой. Я уже два года знал о себе, что в полнолу­ние плохо и тревожно спится, но зато легко и результативно работает­ся... Приколов к абажуру прошлогоднее задание по начерталке, я за­слонил от света лица безмятежно спящих на своих койках ребят и принялся за практическую разработку эксперимента. Изредка я отры­вался от работы, чтобы проглотить десяток-другой страниц увлека­тельного романа американца Митчелла Уилсона "Живи с молнией". Там как раз начинающий физик Эрик Горин сооружал свою экспери­ментальную установку... Сердечные дела Эрика Горина, впрочем, бы­ли не чета моим. Когда его Сабина в очередной раз появлялась на страницах, я ловил себя на том, что видится она мне в облике Юлии, и через мое сердце, точно разряд электрического тока, пробегал импульс мучительного стыда за пережитое сегодня. Под утро я завершил свою работу и прилег на койку, не раздеваясь. Снял только галстук и ботин­ки. И тут же тревожный сон понес меня по своему руслу, качнув, как ореховую скорлупку.

Утром у меня было "окно" в расписании, я мог бы еще два часика поспать, однако, новая жизнь требовала решительности и мужества. Я вскочил, взбодрился ледяной водой и отправился в институт, неся за­ложенные в тетрадь с конспектами листки своего проекта. Я нашел Кухаревского на кафедре.. Юрий Васильевич оказался свободен и охотно посмотрел мои наметки Он все принял безоговорочно, вспом­нил, что видел на кафедре электротехники ящик с трофейными высо­ковольтными конденсаторами, и обещал взять их напрокат. Потом он подписал мои эскизы.

– Когда же вы все это успели сделать, Величко? – удивился Кухаревский. – Мы с вами толковали о вашей формуле вчера. И вчера же, каюсь, я подсмотрел, как вы входили в театр с одной очаровательной девушкой с вашего курса.– Все пришло во время спектакля, – не без любования собой сооб­щил я.– Тогда здесь что-то не так, – улыбнулся Кухаревский. – Это вы­дает в вас новичка. Хороший физик ни за что не станет заниматься наукой в обществе красивой девушки. Это не мое только мнение, так считает и великий Ландау.

Оказалось, что не напрасно в прошлом семестре мы занимались практикой по стеклодувному делу... Я принес эскизы своей разрядной трубки в стеклодувную мастерскую и стал наведываться туда каждый день, все надеясь увидеть воплощенным свое творение. Дня три заказ пролежал без движения. Наконец, стеклодув сказал:

– Послушай, парень, ты мне надоел! Зря мы, что ли, накачивали вас в прошлом семестре? У тебя, помнится, недурно получалось. Вот тебе свободный верстак с горелкой, садись и делай. Сам слепишь свою каракатицу. У меня, понимаешь, завал!

Часа два, до жгучей боли в груди, я провозился, пока удалось сделать более или менее приличную трубку. Желая доказать себе, что смогу лучше, я тут без сожаления уничтожил ее. Вторая получилась такой красивой, что я не в силах унять восторг, слишком быстро вы­нул ее из пламени, и она вдруг со звонким коротким щелчком дала не­излечимую трещину. Поэтому следующую красавицу я долго выдер­живал в приглушенном мягком пламени, а потом бережно спеленал горячей асбестовой тканью. Когда трубка остыла, я долго не мог на­тешиться всамделишным видом этого "чуда электроники". На землю меня спустил стеклодув:

– Ну ты даешь, Сашка! Посмотри на манометр. Ты сжег чуть не весь баллон ацетилена. Больше я тебя не пущу.

С этой своей трубкой и со схемой установки, подписанной Кухаревским, я пришел в лабораторию. Заведующий Вениамин Сергеевич Котов, известный среди студентов как просто Кот, носил очки со стеклами такой толщины и силы, что взгляд его в первую минуту устра­шал... Я впервые был в этой великолепной лаборатории. Мне очень нравились стенды, где на деревянных лакированных рамах смонтиро­ваны были вакуумные системы для выполнения студентами работ -замысловатое стеклянное кружево, в узорах которого, к стыду своему, знакомым я признал разве что притертые стеклянные краны, желтые от вакуумной смазки. Где-то в недрах одного стенда с артистизмом эстрадного ударника выстукивал свое "ти-та-тита-тита" форвакуумный насос. Кот подвел меня к полуразобранному стенду в дальнем уг­лу лаборатории.