Звездное вещество

– Хочу встретить Новый год здесь, в нашем милом трамвайчике!– Женечка, давай не будет рисковать. Встретим Новый год с На­деждой Максимовной и Людмилой.– Да нет же. Они что-то так тихо себя ведут, мои зверушки, не то­ропятся. Проскочим Новый год и сразу же поедем, – глянула чарую­щим своим взглядом черкешенки и добавила по-украински: – Сашко, ну я так хочу, розумеешь?

Новый год действительно проскочили успешно. Трамвай, глядя в кромешную тьму стеклами эркера, проскочил стык на рельсах времени и загромыхал себе дальше. Женя только чуть-чуть пригубила бокал шампанского. Утром первого января, начав уже собираться, заупрями­лась снова:

– Так не хочется из дому уходить, Санечка! Чего ради спешить и Надежде лишний день глаза мозолить? Они так устали в новогоднюю ночь, что сегодня спят, как сурочки. Давай уж завтра утром, Санечка!

Что оставалось делать? Ближе к вечеру тревога в моей душе рос­ла и росла. Вот уже и в окнах темно... Расположились на сон. Я читал вслух при свете бра сказку в "Иностранной литературе" чешского пи­сателя Карела Михала о забулдыге-мостильщике по имени Гоузка. Он по пьяному делу подобрал на улице яйцо и поселил в своей каморке домового, который вылупился в виде птенца. Сказка оказалась ужасно смешная, потому что домовой донимал ленивого мостильщика, за­ставляя его вкалывать по-ударному на работе, и дома не давал покоя. Среди ночи он вдруг разбудил беднягу, стащив с него одеяло, и сказал: "Бери корыто, сейчас будем стирать!" Женя стонала от смеха. Не сле­довало бы все это читать ей! Но я не смог удержаться и еще добавил:

– Жень, а Жень, ты в этом домовом никого не узнаешь?– Оттого и смеюсь, что это вылитая я! А мостильщик – ты. Ска­жешь, нет? – продолжала хохотать Женя и вдруг вскрикнула, хватясь за мою руку: – Санечка, что же это такое? Да что же это? О Господи! Это не зверушки, это звери, это же – ой! – настоящий зверинец!..

Я торопливо одевался. А Женя уже успокоилась и улыбалась, на­блюдая мои сборы:

– Далеко ли собрался, хозяин?

– Едем в Москву немедленно! Полдвенадцатого. Может быть, еще успеем поймать такси...

На это, впрочем, почти никаких надежд не было. По дороге к ав­тостанции, где парковались обычно свободные "тачки", решили, если машины не окажется, тут же тихим шагом топать в синявинскую боль­ницу. На параллельной улице в просвете между домами мелькнул зеле­ный огонек. Я бросился к переулку, куда неизбежно должна была вы­ехать машина, направляясь к автостанции. Успел. К счастью, такси оказалось московское, обратное. Водитель даже обрадовался пассажи­рам. Женя, укутанная в просторную Надеждину шубу, подошла и не­торопливо уселась на заднее сиденье... Я сидел рядом, держал ее горя­чую руку. Она же ободряюще улыбнулась мне в полумраке салона. За окошками среди раздольных подмосковных снегов чернели дальние леса, неслись по обочине шоссе одинокие черные сосны и ели. На ноч­ном шоссе ни огонька... А вот и Москва.

– В Москве куда? – спросил водитель.– Ближайший роддом, пожалуйста.

– Ну вы даете, ребята! – только и сказал таксист, выжимая газ. Такси с визгом тормозов остановилось перед сквериком. В конце дорожки светился подъезд. Женя вышла и тихонько двинулась туда. Я расплатился в шофером, и такси тут же панически унеслось за угол... С полчаса мы стучали в запертую дверь. Странная пугающая полутьма была за этой дверью, хотя вывеска утверждала, что это "Родильный дом". Наконец появилась сонная нянечка.

– Час ночи, милые, – сказала она, приоткрыв дверь. – Вы что же рожать? А у нас ремонт.– Какой еще ремонт? – возмутился я, про себя кляня трусливого таксиста.– Ремонт, как у людей, – продолжала нянечка. – Да ты не кипя­тись. Здесь еще и врач у нас дежурит. Сейчас мы ее разбудим. А как же, у нас тут все предусмотрено.

Появилась врач и увела Женю. До предела разволнованный, я ходил по холлу, забрызганному побелкой. Нянечка в своем закутке налаживала чай. Снова появилась врач, уже причесанная и подтянутая.

– Ради бога, не волнуйтесь вы так, – сказала она мне. Успели вы хорошо: может начаться в любую минуту. Поэтому я ее там, в кабинете уложила и вызвала "скорую", они будут с минуты на минуту.

В "скорой" уже другая женщина-врач, скептическая и грубоватая, спросила прокуренным голосом:

– Небось из гостей, подмосковные?– Из гостей, – покаянно вздохнула Женя.– И пила, небось?– Пила, конечно. Что же за гости, если не выпить. – шалила Женя. Ее смешило это ночное приключение, как история бедного мостиль­щика Гоузки, и я снова страшился, что от смеха все начнется раньше, чем мы доберемся... Вдруг лицо Жени побледнело, и глаза сделались большими и тревожными. – Ничего я не пила. Пожалуйста, доставьте нас в роддом на Арбате, я сама там родилась.

– Коля, запроси-ка Грауэрмана. Скажи, что они у нас ближе всех. Держа баранку одной рукой, шофер взял трубку рации...

– Берут, – сообщил он результат запроса. – Крепись, милая, путь туда неблизкий. А вот мы сейчас с ветерочком, да по осевой!..