Звездное вещество

– Все сказал? – спросила она, встряхивая меня за кисти нетерпе­ливо и даже обиженно. – Теперь помолчи, не торопись мне возражать, а я тебе вот что, Санечка, скажу – нет, нет, и еще раз нет! Разумеется, триста лучше, чем двести десять, я считать умею. Но как же твои экс­перименты? Ты который год у Пересветова в "приходящих исследова­телях"? Тоже ученое звание придумали! Четвертый? Сколько еще так будет? Мне надоело слушать твое "как сажа бела". Это даже и малень­кую Машку не устраивает. Что-то ты о возрасте Христа сказал, но тридцать лет и три года без толку, вроде тебя, просидел на печи некто Ильюша Муромец. Не пора ли тебе с твоей печки слезать?

– Женя, подумай, вдруг с этим вообще ничего не выйдет! Бьемся мы с Рябинкиным, бьемся, а результата нет. Что это? Эффект ускольза­ет или его не существует в природе? Вдруг моя теория – дым? Такими назначениями, как начальник цеха, в наше-то время не швыряются.– Санечка, "солнышка на ладонях" мне хочется больше, чем но­вых сапог. Понимаешь меня?

– Хороший технолог много ценнее плохого исследователя.

– Вот-вот! Став начальником цеха, ты и вовсе все забросишь Скажешь нет? Да я уже и доводы все твои слышу. Несолидно, мол, на чальнику цеха в детские игры играть... Освободись же ты, наконец, о рабства и отдай себя всего делу, которое действительно стоит труда и лишений. Внуки вот этих девочек будут гордиться тобой, если ты добудешь свое "звездное вещество"!

– Ну, хватит вам! – закричала Даша, дергая Женю за руку.

– Неинтересно же так разговаривать, – резонно заметила Маша. "Действительно неинтересно, – подумал я, сердясь уже всерьез.

Будто бы она лучше меня разбирается в моих делах! Завтра все решит ся. Если эксперимент опять закончится неудачей, надо ставить точку".

А Женя протягивала мне руку и светло улыбалась. И я побороть раздражение, хотя веселее не стал. Дружно, всей семейкой держась за руки, мы прошли до конца мост и повернули налево вдоль берега реч­ки к своему дому.Мы уже три года занимали "двадцатиметровку" в двухкомнатной коммунальной квартире в добротном доме "сталинской" еще построй­ки. Из большого окна открывался чудный вид. Вся река, от сияющего закатным огнем переката на северо-западе до излучины на востоке, где она, словно полуобняв, обтекала город, была видна из нашего окна. За рекой в сосняке свежей посадки виден был институт и цеха экспери­ментального завода. "Скопцовский" корпус в виде замка резко выделялся из сугубо индустриального своего окружения. Называемый "папина работа", этот замок, тем не менее, служил резиденцией сказочных принцесс и королей на многочисленных Дашкиных рисунках... Хорошенькое дело – подавай ей "звездное вещество" и все тут! В открытое окно уже втекал вечерний холод. Я закрыл окно, задернул штору и зажег свет...Я вышел на кухню. Там у большой чугунной раковины стояли на табуретках Маша и Даша. Были открыты оба крана холодный и теплый. Тихо гудела колонка. Свершался обряд симметричного умывания рук. Пол был обильно полит водой. Соседка Татьяна с выражением долготерпения возилась у плиты.

– Папа, только не говори: "Девочки, хватит!" – закричала Даша.– Лучше скажи нам: "Девочки, мойте руки чище!" – подхватила Маша.

– Разберись-ка ты с этим безобразием, – сказала Женя. – Я пойду достирывать. И непременно скорми чистюлям творог. Им кальций ну­жен.– Между прочим, – сказал я дочерям, – я уже знаю продолжение нашей сказки. Чем скорее вы поужинаете и уляжетесь в постели, тем скорее узнаете, что было с нашим котом Мурчиком дальше.

...Часа через полтора, когда дети, наконец, уснули, я вышел на кухню, щурясь от яркого света. Женя сидела в моем "рабочем углу", разложив гранки, беспощадно перепаханные правкой. Я встретил ее іатаенно счастливый взгляд и вдруг испугался, что сам не испытываю сейчас такого же чувства к ней. Что это? Уж не пересыщаюсь ли я сча­стьем?

– Слушала я твою сказку, пока белье в коридоре развешивала, -сказала Женя. – Здорово ты сочиняешь. Тебе бы, Санечка, в литерату­ру, а мне бы к твоей установке... – Женя стиснула кулак, и в глазах засветился азарт. – Ух, я бы там все так раскрутила! Правда, я тебе завидую, Величко, жизнь интереснее литературы.

Я понял, что Женя хочет продолжить тот "неинтересный", по мнению Маши, разговор. Но я все еще был смятен и растревожен и только виновато улыбнулся.

– Завтра поговорим. Завтра после эксперимента, Женечка!

– Будь другом, положи в мою сумочку, там на столике под ве­шалкой, – сказала Женя, протягивая мне свои бумаги. – Утром в элек­тричке доделаю.