Звездные Раны

– Да, – наконец заключил он, – так много знакомого вижу в тебе… Ты не умеешь скрывать чувств, не боишься смерти, отчетливо видишь цель. Но у тебя до этой поры была слишком пресная жизнь, и ты все время протестовал, противился ей. После того, что ты испытал в Манорае, тобой овладело не просто любопытство – страсть к познанию. И ты готов ехать сюда снова и снова, чтобы вкусить хотя бы крупицу соли… А если бы ты сейчас, сегодня знал, что такое Манорайская впадина, у нас бы сложился совершенно иной разговор. Впрочем, ладно, и это тоже дорога. Сейчас речь не о тебе… Твое ведомство полностью контролируется кощеями, и там-то я точно не получу никаких гарантий. Мне бы хотелось установить с тобой дружеский, доверительный контакт, полезный нам обоим.

Это уже напоминало вербовку: тоскующий от безделья Ангел проводил долгие и нудные инструктажи по поводу, как определить, когда под тебя начинают подкатываться некие чужие или даже знакомые люди, какие они слова говорят, как втягивают, вовлекают, чем и в какой последовательности начинают связывать – приятное знакомство, ни к чему не обязывающие подарки, совместные поездки на отдых, а далее – выпивки, появление некой роковой женщины… Зимогор никогда серьезно к этому не относился и сейчас, слушая этого странного человека, прилетевшего откуда-то из Южного полушария, никак не мог взять в толк, что он хочет от него конкретно. Однако при этом в разбитых и потрясенных мозгах непоколебимым оставалось воспоминание о Лаксане, взявшейся как бы ниоткуда, соткавшейся на лугу из эха, дразнящего и зовущего.

По законам Ломоносова и Ангела ничто не появлялось из ничего и ничто не исчезало бесследно…

– Скажи мне открытым текстом: что ты от меня хочешь? – спросил Зимогор. – Если бы мне не рассадили голову, с удовольствием бы поговорил. Но сейчас у меня мозги жидкие и хлюпают в черепной коробке.

Это на него подействовало. Мамонт сел в изголовье, скрестил на груди руки, как Наполеон.

– Что бы ни замышлялось в вашем ведомстве, – проговорил он с налетом надменности, – какими бы благородными идеями ни руководствовались кощеи, в любом случае я не позволю превращать Манораю в грязную свалку. Это последний чистый, нетронутый уголок в Горном Алтае.

– Чистый? Нетронутый? – изумился Олег. – Самая грязная зона на всем Горном Алтае. Как в Байконуре запуск, так все отработанные ступени на вашу Манораю падают, с остатками топлива.

– Верно, падали. И это естественно при такой траектории запуска, – со знанием дела заявил Мамонт. – Тем более Манорая – метеоритный кратер. Должно быть, это тебе известно.

Ничего подобного Зимогору тогда не было известно: рынок да и сам заказчик не требовали предварительного изучения места работ. Экспедиции платили деньги за бурение скважины, а конкретнее – за керн, извлеченный из нее.

– Разумеется, известно, – подтвердил, однако же, он. – Но это не меняет дела…

– Не спеши, Зимогор, – ухмыльнулся этот странный чиновник. – Грязь от химии – не самая страшная грязь, и природа сама от нее очистится. Для Манораи опаснее всего люди, ее населяющие.

– Но там же никого нет! Вывезли всех еще при советской власти!

– Вывезли-то как раз чистых людей, а вот кем теперь заселят?

– Да кто же туда поедет? Под химические бомбы…

– Ступени падать не будут, – уверенно заявил Мамонт. – Три месяца назад их предупредили: еще одна труба свалится с неба – закроем Байконур.

Олег в другой раз бы расхохотался после такого заявления, но сейчас даже от легкого смешка в голове отдалось болезненным звоном.

– Силенок-то хватит? Закрывать?

Мамонт посмотрел ему в глаза и улыбнулся как-то надменно, что совсем не соответствовало его имиджу.

– Хватит, Зимогор. И на Байконур, и на вашу экспедицию вместе с заказчиком. Даже если и начнешь работы в Манорае, у тебя ничего не получится.

Позавчера ему почти такими же словами говорил это космический мусорщик!

– Я думаю – куда попал? – усмехнулся Олег. – Опять все те же лица… Только в смокингах.

– Ты о чем?

– Ну да, сначала предупреждение, а потом по башке настучишь… Знакомая тактика!

– Я сегодня же выясню, кто напал, – пообещал Мамонт.

– А что выяснять? Твои коллеги!.. Может, ты и послал.

– Недавно только прилетел и пока не в курсе последних событий. Но вечером буду знать все.

– Слушай, всемогущий… Ты кто такой? – Зимогор сделал попытку сесть: в лежачем положении чувствовал себя неуютно перед этим снобом.

– Кто? – Он встал и протер уставшие глаза, встряхнулся. – Я же представился…

– Мамонт – звучит внушительно. Но ты, случайно, не знаком с Иваном Крутым? – между прочим поинтересовался Олег.

– Это кто? Современный композитор?

– Композитор, в какой-то степени. Только музыку не пишет.

– Нет, не знаком, – серьезно ответил тот.

– Жаль… Пропала бы всякая охота предрекать неудачу. Вот он настоящий мамонт! И несмотря на большевистскую закалку, весьма суеверный человек.

Мамонт будто бы на минуту потерял интерес к разговору, побродил по избе, постоял у окна, щурясь на солнце, и будто зарядился жизнелюбием.